По семантическому значению слово «плеяда» подразумевает некую общность людей одной эпохи и одного направления деятельности. Слово берет начало в древнегреческой мифологии. Плеяда - это семь дочерей Атланта и Плейоны, которых Зевс вознес на небо и превратил в созвездие. Шесть звезд из них сияют ярким светом, и лишь одна стыдливо прячется - ведь она, не в пример своим послушным сестрам, предпочла богам возлюбленного из смертных. Согласно той же мифологии, античным мореплавателям небесным маяком служило именно

Неудивительно, что этот на многие века и тысячелетия стал излюбленным символом для служителей муз. Особенно яркое отражение созвездие нашло в изящной словесности. Еще во времена античности, в III веке до нашей эры, зародилась александрийская поэтическая школа. Семь поэтов, относившихся к ней - Гомер-младший, Аполлоний, Никандр, Феокрит, Арамур, Ликотрон и Филик - организовались в отдельный круг и назвали себя «Плеяда». Это течение осталось в истории как образец высокой поэзии.

Прошли тысячелетия, история повторилась. В эпоху Ренессанса, в 1540 году, во Франции заявили о себе новые поэты «Плеяды». Это было время французского романтизма, а еще - повального увлечения античной поэтикой. Группа молодых поэтов во главе с обнародовали поистине революционную программу развития национальной литературы. Примечательно, что их тоже было семеро, они назвали свое сообщество не иначе, как «Плеяда». Это была попытка возродить и дать новое дыхание родной литературе, и в то же время было неким пренебрежением к вековым традициям французской поэзии.

На чем же основывалась программа поэтов «Плеяды»? Она была изложена в трактате Жоашена дю Белле и являлась своего рода манифестом не по возрождению, а скорее по созданию новой литературы. поэтов ратовало за то, чтобы привнести во французскую литературу традиции античного александрийского стиха. Подобное пожелание они объясняли тем, что именно эллинская, александрийская поэзия близка к совершенству - и по слогу, и по поэтике в целом. В откровенно слабом и спорном трактате делался едва уловимый реверанс в сторону родного языка: да, французский язык прекрасен, он имеет большие возможности, однако он не столь развит, как греческий или латынь, и потому его нужно развивать. А какой путь развития советовала избрать «Плеяда»? Это было не что иное, как подражание древним.

В поэтическое сообщество входили еще пятеро - Этьенн Жодель, Жан Антуан де Баиф, Реми Белло, Жан Дора, Понтюс де Тиар. Наследие «Плеяд», дошедшее до современности, более известно ставшей образцом истинного французского романтизма и лиризма поэзией Пьера де Ронсара, чем неудавшимися опытами младоэллинистов эпохи Возрождения. Уже в 70-е годы, на склоне лет он пишет настоящие шедевры, в частности, оставшиеся в истории французской литературы «Сонеты к Елене» - посвящение своей последней безнадежной любви. И в них нет ни следа подражательства, нет и любезного его сердцу александрийского стиха, а есть только живая, страдающая душа поэта.

В более поздние периоды в истории литературы не раз звучало применительно к поэзии слово «Плеяда». Это было уже, правда, сугубо определительным обозначением поэтов одного течения или одной эпохи. Так, в современном литературоведении часто употребляется термин «поэты Пушкинской плеяды», «плеяда поэтов серебряного» века». Но это уже, как писал Гёте, «новый век - иные птицы».

Поэзия Плеяды

Материал "увели" с сайта http://сайт/

Знаменитый манифест «Защита и прославление французского языка» (далее «Защита») 1549 года явился одновременно дополнением и опровержением трактата Себиле. Эта книга, вдохновленная произведением Спероне Сперони «Dialogo delle lingue » (О чрезмерном предпочтении латыни) 1542 года, явилась выражением литературных принципов Плеяды в целом. Хотя и был выбран лидером, но редакция манифеста была доверена дю Белле. Чтобы лучше понять суть реформ, к которым стремилась Плеяда, «Защиту» стоит в дальнейшем рассматривать в совокупности с произведением Ронсара «Краткое изложение поэтического искусства» и его предисловием к «Франсиаде».

Поэзия Плеяды

Взгляды дю Белле

Придерживался мнения, что французский язык в том виде, в котором был представлен в те времена, был слишком беден, чтобы служить средством для выражения высших форм поэзии. Однако он настаивал на том, что при подходящем культивировании, его можно будет поднять на один уровень с классическими языками. Он осуждал тех, кто махал рукой на родной язык и использовал латинский язык для более серьезных и амбициозных трудов. В переводах древних авторах, он советовал избегать имитации, хотя и не уточнял в «Защите», как именно этого добиться. Следовало придерживаться не только форм классической поэзии, но и отдельного поэтического языка и стиля, отличающегося от того, что использовался в прозе. следовало обогащать путем развития его внутренних ресурсов, прибегая лишь в редких случаях к заимствованиям из итальянского, латинского и греческого языков. Как дю Белле, так и Ронсар основной упор делали на необходимости соблюдения крайней осторожности при таких заимствованиях, и оба они отказывались от тенденции латинизации своего родного языка. Их манифест явился воодушевляющей защитой поэзии и возможностей французского языка. Он также явился своего рода объявлением войны тем писателям, которые придерживались менее передовых взглядов.

Яростные нападки дю Белле в адрес Маро и его последователей, а также на, не прошли незамеченными. Себиле ответил в предисловии к своему переводу «Ифигении» Эврепида. Гильом Дезотель, лионский поэт, упрекнул дю Белле в неблагодарности к своим предшественникам и указал на слабость его аргумента по поводу имитации в противопоставлении к переводу, отклоняющемуся от темы в «Комментарии к яростной защите Луи Мегре» (Лион, 1550 г.). Еще ряд заметных авторов того времени подвергли его своей яростной критике.

Дю Белле дал отпор своим многочисленным противникам в предисловии к своей второй публикации (1550 г.) сборника сонетов «Олива», вместе с которой он также опубликовал две полемических поэмы – «Musagnaeomachie » и оду, адресованную Ронсару «Против завистливых рож» (Contre les envieux fioles ). Сборник стихов «Олива» представлял собой коллекцию сонетов, имитирующих поэзию Петрарки, Ариосто и современных итальянских авторов. Впервые он увидел свет в 1549 году и был напечатан итальянским издателем Габриэле Джолито де Феррари. Вместе с ним было напечатано 13 од под общим названием «Лирические стихи» (Vers lyriques ).

Для Хуан Второй:
Если написанное -- "стих", то автор написанного -- "поэт". Но поэзия -- не только свойства стихосложения, и быть поэтом -- не только уметь рифмовать. Так же как хороший писатель -- не тот, кто просто пишет много букв. Для этого есть слова "любитель", "графоман", "писака".
писатель-любитель, не? Т.к. вот пришли к тому что поэт и писатель это не только систематически укомплектованная иерархия понятий и соответствующей ей реальная цепочка навыков и умений стихосложения, это нечто большее, чувственное и неподдающееся какой либо классификации. Так с чего вы взяли что написанное человеком стихотворения нельзя считать таков? у Каждого свой внутренний мир, своя трактовка видения, свои эмпирические ощущения. Поэтому заявлять поэт ли человек в той или иной мере или нет, никто не смеет, то что его творения не сходятся с чьим то идеалом- повторюсь проблема вкуса и эстетики. Не спорю, каждый из нас способен на многое и всегда есть к чему стремится, однако потолок у всех разный, кто-то его возможно достиг, кто-то еще нет. Вместо критики, предложили бы помощь, раз во всем хорошо разбираеетесь))
Рождались и заявляли. Целые кружки поэтические создавали.
поверьте мне то, что кто кружок создали, ничего,в частности кроме как коллективное объединение единомышленников, не значит. глупости говорите.

Нельзя узнать, понравится или нет, если не прочесть.
не правильно выразился согласен.. достаточно прочитать пару строк, чтоб понять стоит ли игра свеч) никто никогда не мешал оставить дальнейшее прочтения в сторонку..

(ТД1, стр.536) …При начале каждого Цикла в 4,320,000 лет, Семь или, как у некоторых народов, Восемь Великих Богов нисходят, чтобы установить новый порядок вещей и дать импульс новому циклу. Этот восьмой Бог был объединяющим Кругом или Логосом, выделенным и отличным от его Воинства в экзотерической догме так же, как и три божественные Ипостаси древних греков, рассматриваемые ныне в церквах, как три отдельных Лица. Как гласит Комментарий:

«Могущественные совершают свои великие деяния и оставляют позади себя никогда непреходящие памятники для запечатления своих посещений, каждый раз как они проникают за нашу Иллюзорную завесу (атмосферу)» Так нам говорят, что величественные Пирамиды были построены под их непосредственным наблюдением, «когда Дхрува (тогда полярная звезда) была в своей низшей кульминационной точке, Криттика (Плеяды) смотрели поверх ее головы (были на том же меридиане, только наверху) и наблюдали за работой Великанов». Таким образом, если первые пирамиды были возведены в начале Звездного Года под Дхрувой (Альфа Поларис), то следовательно это должно было быть более чем 31,000 лет (31,105) тому назад. Бунзен был прав, признавая за Египтом древность, превышающую 21,000 лет, но эта уступка едва ли исчерпывает истину и факт в данном вопросе. …

(ТД1, стр.811)… Кроме того, несколько других «авторитетов» говорят нам, что ни один народ Востока не знал о Зодиаке до того, как эллины милостиво не ознакомили своих соседей со своим изобретением. И это утверждение делается, несмотря на Книгу Иова, которая ими же самими объявлена, как наиболее древняя в европейском Каноне и, конечно, раньше Моисея. Книга, которая говорит о сотворении «Арктура, Ориона и Плеяд (Ас, Кесиль и Хима) и тайников Юга, о Скорпионе и Мазаруте – двенадцати знаках, слова, которые, если только они нечто означают, предпосылают знание Зодиака даже среди номадов арабских племен. …

(ТД1, стр.813) …Затем Байи вычислил период, в который созвездия проявляли атмосферические влияния, называемые Иовом «благими воздействиями Плеяд»[по еврейски Кима](Плеяды, как всем известно, суть семь звезд за созвездием Тельца, появляющиеся при начале весны. Они имеют очень оккультное значение в индусской Эзотерической Философии и соединяются со Звуком и другими мистическими принципами в Природе.); также воздействия Ориона (Кесила); и дождей пустыни в связи с Скорпионом, восьмым созвездием; и нашел, что в виду вечного соответствия этих делений Зодиака и наименований перечисленных Планет, всегда, везде и в том же порядке и в виду невозможности приписать все это случаю и «совпадению» – «которые никогда не создают подобных тождественностей» – следует действительно допустить очень большую древность Зодиака. …

(ТД2, стр.510) …«В эпоху, когда летний «колурий» тропиков проходил через Плеяды, когда Сердце Льва было на экваторе и когда Лев при закате находился в вертикальном положении по отношению к Цейлону, тогда Телец в полдень стоял вертикально над островом Атлантиды». …

(ТД2, стр.689-692) … Что же касается до семи таинственных Риши созвездия Большой Медведицы, то, если Египет посвятил их «самой древней родительнице» Тифону, Индия с древнейших времен соединяла эти символы с циклами Времени и Циклами Юг, и Саптарши тесно связаны с нашей настоящей эпохой – темной Кали-Югой. Великий Круг Времени, который фантазия индусов изображала в виде дельфина или шишумара, имеет крест, помещенный на нем природою в его подразделении и распределении звезд и созвездий. В Бхагавата Пуране сказано(том XXIII):

«На конце хвоста этого животного, голова которого обращена к югу, а тело изображено в форме кольца [круга], помещается Дхрува [прежняя полярная звезда]; вдоль его хвоста расположены Праджапати, Агни, Индра, Дхарма и т. д., а поперек его бедер – семь Риши»(Переведено с французского перевода Бюрнуфа и приведено Фитцэдуардом Холлом в Вишну Пуране, в переводе Уильсона, II, 307).

Итак, это есть первый и самый ранний крест и круг, образованный Божеством, в его символе Вишны, Вечного Круга Бесконечного Времени, Кала, на плане которого крестообразно лежат все Боги, создания и твари, рожденные в Пространстве и Времени – и которые, как утверждает это Философия, все умирают во время Махапралайи.

Пока что, именно, эти семь Риши отмечают время и продолжительность событий в нашем семеричном Жизне-Цикле. Они так же таинственны, как и их предполагаемые жены Плеяды, из которых только одна – та, которая прячется – оказалась добродетельной. Плеяды или Криттика являются кормилицами Карттикеи, Бога Войны (Марса западных язычников), именуемого Водителем Небесных Армий или, вернее, Сиддх – Сиддха-сена (в переводе – Йоги на Небесах и святые Мудрецы на Земле) – что делает Карттикея тождественным Михаилу, «Водителю Небесных Воинств», и подобно ему девственным Кумаром(Тем более, что ему приписывается поражение Трипурасура и Титана Тарака. Михаил есть Победитель дракона, а Индра и Карттикея часто отождествляются.). Воистину, он есть Гуха, «Таинственный», в той же мере как и Саптарши и Криттика, семь Риши и Плеяды, ибо объяснение их во всей их совокупности раскрывает Адепту самые великие тайны Оккультной Природы. Один пункт заслуживает упоминания в этом вопросе креста и круга, ибо он имеет тесное отношение к элементам Огня и Воды, играющим столь значительную роль в символизме креста и круга. Подобно Марсу, которого Овидий изображает как рожденного лишь его матерью Юноной без участия отца, или же подобно Аватарам (например, Кришне) – на Западе как и на Востоке – Карттикея рождается еще более чудесным образом, не будучи зачатым ни отцом, ни матерью, но из семени Рудра-Шивы, брошенного в Огонь (Агни) и затем воспринятого Водою (Гангом). Таким образом, он рожден от Огня и Воды – «мальчик, блистающий, как Солнце, и прекрасный, как Луна». Потому он именуется Агнибху (сын Агни) и Гангапутра (Сын Ганга). Добавьте к этому тот факт, что Криттика, его кормилица, как это доказывает Матсья Пурана, возглавляется Агни или, согласно подлинным словам – «Семь Риши находятся на той же линии, что и блистающий Агни», следовательно, «Криттика имеет синонимом Агнея»(Там же, IV. стр. 235) – и связь эту легко проследить.

Итак, именно Риши отмечают время и периоды Кали Юги, века греха и горя. Как говорит Бхагавата Пурана:

«Когда великолепие Вишну, называемого Кришна, удалилось на небо, тогда век Кали, во время которого люди услаждаются грехами, овладел миром....

Когда семь Риши находились в Магха, Век Кали, заключающий в себе 1200 [божественных] лет, начался; и когда из Магха они достигнут Пурвашадха, тогда этот век Кали достигнет своего развития под Нанда его наследниками»(Op. cit, XII, II, 26–32; приведено в Вишну Пуране. Перев. Уильсона, IV, 230. Нанда был первым буддийским Правителем Чандрагупта, против которого все брамины восстали, он был из Династии Мориа и прадедом Ашоки. Это одно из мест, несуществующих в ранних Пуранических Манускриптах. Они были добавлены Вайшнавами, которые, в силу своей сектантской злобы, были почти такими же большими исказителями, как и христианские отцы). Это есть (полный) оборот Риши –

«Когда две первые звезды семи Риши (Большой Медведицы) подымутся на небе и некоторый лунный астеризм будет виден ночью на равном расстоянии между ними, тогда семь Риши останутся неподвижными в этом сочетании в течение ста лет»,

– как один ненавистник Нанды заставляет сказать Парашару. По мнению Бентлея это представление получило начало среди астрономов для того, чтобы выявить значение прецессии равноденствий.

«Оно основывалось на представлении воображаемой линии или большего круга, проходящего через полюсы эклиптики и начала, установленного Магха, круг этот должен был отрезать некоторые звезды от Большой Медведицы... Так как семь звезд Большой Медведицы назывались Риши, то такой предположенный круг был назван линией Риши; и будучи неизменно связанным с началом лунного астеризма Магха, возможно было вычислить прецессию, принимая за указание градус и т. д. любого подвижного лунного дома, разрезанного этою линией или кругом»/272/.

Существовало и, по-видимому, и поныне существует бесконечный спор относительно хронологии индусов. Тем не менее, имеется пункт, который мог бы помочь определить – хотя бы приблизительно – эпоху, когда начался символизм семи Риши и их связь с Плеядами. Когда Карттикея был передан Богами на попечение Криттика, их было лишь шесть, отсюда Карттикея изображается с шестью головами; но когда поэтическое воображение ранних арийских символистов сделало из них супруг семи Риши, их стало семь. Имена их даны, они следующие: Амба, Дула, Нитатуи, Абраянти, Магхаянти, Варшаянти и Чупуника. Имеются еще группы имен, впрочем, все они разнятся. Во всяком Случае, Семь Риши показаны, как вступившие в брачный союз с Криттик"ами до исчезновения седьмой Плеяды. Иначе, как могли индусские астрономы говорить о звезде, которую никто не может видеть без помощи самого сильного телескопа? Может быть, в, силу этого, в каждом таком случае большинство событий, описанных в индусских аллегориях, определяется, как «весьма недавний вымысел и, несомненно, в пределах христианской эры». Древнейшие санскритские Манускрипты по астрономии начинают свою серию Накшатра, двадцати семи лунных астеризмов, знаком Криттика, и потому едва ли можно установить их давность раньше, чем 2780 лет до Р. Хр. Так утверждает «Ведический Календарь», признанный даже востоковедами, хотя они выпутываются из затруднения, говоря, что упомянутый Календарь не доказывает, что индусы знали что-либо по астрономии в ту эпоху, и уверяют своих читателей, что, несмотря на Календарь, индусские пандиты могли приобрести свое знание о лунных домах, возглавляемых Криттик"ами, от финикиян и т. д. Как бы то ни было, но Плеяды являются центральной группой в системе звездной символики. Они помещаются в шее созвездия Тельца, рассматриваемого Мэдлером и другими астрономами, как центральная группа системы Млечного Пути, а в Каббале и Восточном Эзотеризме, как звездная семеричность, рожденная от первой, проявленной стороны верхнего Треугольника, скрытого. Эта проявленная сторона есть Телец, символ Одного (цифра 1) или первой буквы еврейского алфавита, Алеф «Телец» или «Бык», синтез которого равняется Десяти (10) или Yod (), что есть совершенная буква и число. Плеяды (в особенности Альцион) рассматриваются, таким образом, даже в астрономии, как центральная точка, вокруг которой вращается наша Вселенная неподвижных звезд, как фокус, из которого и в котором Божественное Дыхание, Движение, непрестанно действует на протяжении Манвантары. Следовательно, в звездных символах Оккультной Философии, именно этот круг, со звездным крестом на его плоскости, играет наиболее выдающуюся роль. …

(ТД2, стр.778) … Число семь тесно связано также с оккультным значением Плеяд, этих семи дочерей Атласа, из которых «шесть налицо, седьмая скрыта». В Индии они связаны с их питомцем, Богом Войны, Карттикея. Именно Плеяды (Криттика по санскритски) дали это имя Богу, ибо Карттикея астрономически есть планета Марс. В качестве Бога он сын Рудры, рожденный без посредства женщины. Он есть Кумара, «юноша-девственник», зарожденный в огне от Семени Шивы – Святого Духа – отсюда его наименование Агни-Бху. Покойный д-р Кинили полагал, что в Индии Карттикея есть тайный символ Цикла Нароса, состоящего из 600,666 и 777 лет, соответственно тому, исчисляются ли солнечные или лунные, божественные или же смертные года; и что видимые шесть или, по настоящему, семь сестер, Плеяды, нужны для завершения этого наиболее таинственного и сокровенного из всех астрономических и религиозных символов. Потому, когда нужно было увековечить какое-либо определенное событие, Карттикея был явлен в древности, как Кумара, Аскет с шестью головами – по одной на каждое столетие Нароса. Когда символ был нужен для иного события, тогда в сочетании с семью звездными сестрами, Карттикея явлен в сопровождении Каумари или Зена, его женственного аспекта. Тогда он появляется сидящим на павлине, птице Мудрости и Оккультного Знания, и индусском Фениксе, связь которого с 600 годами Нароса хорошо известна грекам. Звезда о шести лучах (двойной треугольник), Свастика и шестиконечный и иногда семиконечный венец виден на его челе; хвост павлина изображает звездные небеса; а двенадцать знаков Зодиака скрыты на его теле; по этой причине он называется также Двадаша-кара, «двенадцатирукий» и Двадашакша, «двенадцатиокий». Однако, он особенно прославлен как Шакти-дхара, «копьеносец», и Тарака-джит, победитель Тарака. …

(РИ2, стр.380) …«Кто сей, омрачающий Провидение словами без смысла?» [Иов, XXXVIII, 2, и далее] – говорит глас Божий через своего выразителя – природу. – «Где был ты, когда Я полагал основания земли? скажи, если знаешь. Кто положил меру ей, если знаешь?.. При общем ликовании утренних звезд, когда все сыны Божии восклицали от радости?.. Присутствовал ли ты, когда я приказал морям: доселе дойдешь и не перейдешь, и здесь предел надменным волнам твоим?.. Знаешь ли ты, кто заставил дождь лить на землю безлюдную, на пустыню, где нет человека... Можешь ли ты связать узел Ориона и разрешить узы Плеяд?.. Можешь ли посылать молнии. и пойдут ли они и скажут ли тебе: вот мы?»[Иов, XXXVIII, 35] …

Ссылки

"Тайная Доктрина"(в 2-х томах), откуда взяты цитаты

Третью четверть XVI в. во Франции литературоведы называют чаще не именами царствовавших тогда королей (Генриха II, Франциска II, Карла IХ), а эпохой Плеяды или временем Ронсара .

В те годы все самое талантливое в литературе группировалось вокруг Плеяды, возглавляемой Пьером де Ронсаром и Жоашеном Дю Белле . В группу входили также Э. Модель, Ж. А. ле Баиф, Р. Белли и другие.

Впервые название Плеяда было дано группе поэтов в 1556г. в одном из стихотворений Ронсара, как бы в память о «плеяде» из семи эллинистических поэтов III в. до н.э.

Плеяды в древнегреческой мифологии - семь дочерей Атланта и Плейоны; после смерти помещены Зевсом на небе в виде созвездия.

Слово плеяда приобрело и более широкое значение - группы выдающихся в каком-то отношении лиц, связанных в своей деятельности общими задачами, общими взглядами и т.п.

Теоретические положения Плеяды были изложены в трактате «Защита и прославление французского языка» Дю Белле. В трактате ставилась задача создания национальной поэтической школы.

Достижения Плеяды.

1. Плеяда самоопределяется как единая национальная поэтическая
школа. Она противопоставила себя пережиткам Средневековья многочисленным провинциальным группировкам и кружкам с их приверженностью к старым лирическим формам, узостью тематики, с неумением опереться на античный опыт и традиции итальянского Ренессанса.

2. Деятельность Плеяды отличает забота обо всей французской
литературе. Это проявляется, прежде всего, в защите французского языка как полнокровного языка литературы.

В своих усилиях усовершенствовать французский язык, поэты Плеяды опирались больше не на особенности родной речи, не на национальный словарный фонд, а на греческие и латинские лексиконы.

Пушкин по этому поводу писал: «Люди, одаренные талантом, будучи поражены ничтожностью и, должно сказать, подлостью французского стихотворства, вздумали, что скудость языка была тому виною, и стали стараться пересоздать его по образцу древнего греческого. Образовалась новая школа, коей мнения, цель и усилия напоминают школу наших славянорусов, между коими были также люди с дарованиями. Но труды Ронсара, Жоделя и Дю Белле остались тщетными. Язык отказался от направления ему чуждого и пошел опять своей дорогой».

Деятелям Плеяды не удалось усовершенствовать французский язык, но они обратили внимание своих современников на необходимость создания литературного языка.

Язык понимался как искусство. Дю Белле утверждал, что языки создаются людьми, и значит совершенствоваться должны тоже людьми.

Поэзия признавалась высшей формой существования языка, следовательно, основная тяжесть совершенствования языка выпала на долю поэтов.

Стихотворение Ронсара «Едва Камена...» 2 .

Едва Камена мне источник свой открыла

И рвеньем сладостным на подвиг окрылила,

Веселье гордое мою согрело кровь

И благородную во мне зажгло любовь.

Плененный в двадцать лет красавицей беспечной,

Задумал я в стихах излить свой жар сердечный,

Но с чувствами язык французский согласив,

Увидел, как он груб, неясен, некрасив.

Тогда для Франции, для языка родного,

Трудиться начал я отважно и сурово:

Я множил, воскрешал, изобретал слова.

И сотворенное прославила молва.

Я, древних изучив, открыл свою дорогу,

Порядок фразам дал, разнообразье слогу,

Я строй поэзии нашел - и волей муз,

Как Римлянин и Грек, великим стал Француз.

(Пер. В. В. Левика).

Камены 2 - т.е. музы

3. В результате творческой деятельности поэтов Плеяды была создана в лирике новая жанровая система. Появились такие понятия, как сонет, элегия, ода. Никто до них не писал в этих жанрах.

4. Создана теория поэтического вдохновения. От поэта требовался
постоянный труд. Однако ни трудолюбие, ни ученость не принесут плодов,
если поэт не будет «посещаем музами».

Эта теория была направлена против официальных стихотворцев, готовых писать стихи по требованию - в нужном духе и в нужном стиле.

Тем самым утверждалась мысль о высоком назначении поэта-творца.

5. С приходом Плеяды появляется новый тип литератора. Писатели становятся менее зависимыми не только от жизни и вкусов мелких дворов, но и от королевского двора, с которым они вынуждены были связывать свое представление о национальном единстве.

Достигнув слияния национальных традиций с гуманистической культурой Италии, поэты Плеяды обращаются к «поэзии действительности», создавая замечательные образцы возрожденческой лирики.

Пьер де Ронсар (1524 - 1585) родился в семье небогатого дворянина, чьи предки считались выходцами из Венгрии. В молодости будущий поэт немало путешествовал, побывал в Англии, Шотландии, Фландрии, Германии. Ронсар после появления своих первых книг сразу становится главой нового направления и «принцем поэтов». В эти годы наметились основные темы лирики Ронсара и их специфическое решение.

Миросозерцание поэта в 40-50-ые гг. цельно, жизнерадостно, гуманистично. Восприятие природы человеческих взаимоотношений, любви обнаруживает в Ронсаре человека Возрождения периода расцвета, когда виделось близким осуществление гуманистических идеалов.

Обширный сонетный цикл «Любовь к Кассандре » (1552 - 1553) написан под влиянием поэзии Петрарки и его последователей. Но у французского поэта в трактовке любовной темы на первый план выдвигается чувственная сторона переживаний. Ронсар воспринял по преимуществу литературную сторону петраркизма - повышенный интерес к утонченной художественной форме, призванной передать перипетии любовного переживания.

Из цикла «Любовь к Кассандре».

Когда ты, встав от сна богиней благосклонной,

Одета лишь волос туникой золотой,

То пышно их завьешь, то, взбив шиньон густой,

Распустишь до колен волною нестесненной -

О, как подобна ты другой, пеннорожденной.

Что, локоны, завив иль заплетя, косой

И распуская вновь, любуясь их красой,

Толпе наяд плыла по влаге побежденной!

Какая смертная тебя б затмить могла

Осанкой , поступью, иль красотой чела,

Иль томным блеском глаз, иль даром нежной речи?

Какой из нимф лесных или речных дриад

Дана и сладость губ, и этот влажный взгляд,

И золото волос, окутавшее плечи?

(Пер. В. В. Левика).

Лучшее из того, что было создано юным Ронсаром, - это «Оды» (первое издание которых вышло в 1550г.). В них в большей степени, чем в сонетном цикле «Любовь к Кассандре», отражается характерное для эпохи жизнерадостно-восторженное отношение ко всем проявлениям человеческого бытия, а также к природе, которая стала необычайно близка и понятна людям Возрождения.

Для Ронсара природа имеет эстетическую и философскую значимость, она не только источник вдохновения, но и наставница в жизни, мерило прекрасного. Именно с творчества поэтов Плеяды во французской литературе возникает настоящая пейзажная лирика. Природа в одах Ронсара неотделима от человека, лирический герой раскрывается лишь на фоне и во взаимодействии с природой, а она дана только в его восприятии.

Моему ручью.

Полдневным зноем утомлённый,

Как я люблю, о мой ручей.

Припасть к твоей волне студеной,

Дышать прохладою твоей.

Покуда Август бережливый

Спешит собрать дары земли,

И под серпами стонут нивы.

И чья-то песнь плывет вдали.

Неистощимо свеж и молод.

Ты будешь божеством всегда

Тому, кто пьет твой бодрый холод.

Кто близ тебя пасет стада.

И в полночь на твои поляны,

Смутив весельем их покой,

Все так же нимфы и сильваны

Сбегутся резвою толпой.

(Пер. В. В. Левика).

Переход к «поэзии действительности», наметившийся в ранних сборниках был закреплен в двух циклах, посвященных Марии. Новые задачи потребовали от поэта нового стиля. Ронсар находит манеру не «возвышенных стихов», а «прекрасный низкий стиль, доступный и приятный...»; находит более простые и разнообразные формы выражения своего лиризма.

Образ возлюбленной, простой девушки, складывается из отдельных штрихов, возникает из всеохватывающего ощущения весенней чистоты и свежести; он строится вне отрыва от картин радостной природы. Простота и естественность - вот что привлекает поэта в его возлюбленной. Поэт рисует её без приукрашиваний и ухищрений, такой, какой он увидел её однажды майским утром.

Мари - ленивица!

Пора вставать с постели!

Вам жаворонок спел напев веселый свой,

И над шиповником, обрызганным росой,

Влюбленный соловей исходит в нежной трели.

Живей! Расцвел жасмин, и маки заблестели -

Не налюбуетесь душистой резедой!

Так вот зачем цветы кропили вы водой.

Скорее напоить их под вечер хотели!

Как заклинали вы вчера глаза свои

Проснуться ранее, чем я приду за вами,

И все ж покоитесь в беспечном забытьи, -

Сон любит девушек, он не в ладу с часами!

Сто раз глаза и грудь вам буду целовать,

Чтоб вовремя вперед учились вы вставать,

(Пер. В. В. Левика).

Ронсар изображает Марию за повседневными занятиями, в кругу семьи, в лесу, за работой. Теперь возлюбленная обитает не среди нимф в чудесном лесу, но ходит среди грядок салата или капусты, среди цветов, посаженных ее рукой.

Образ её дан в движении, тогда как раньше динамичной была лишь любовь поэта, её движения оказывались в центре внимания. Концепция любви, как кульминационного пункта жизни, как весны человека органически входит в жизненную философию поэта.

Тематика книги делается более разносторонней. Углубляется понимание природы. Ронсар приближает природу к человеку, «одомашнивает» её.

Важнейшим произведением последнего периода творчества Ронсара был созданный в конце 70-х годов поэтический цикл «Сонеты к Елене». Поэт все также воспевает радости бытия, но теперь его горацианский призыв спешить наслаждаться жизнью звучит порой не только элегически, но и со скрытым трагизмом.

К циклу «Сонеты к Елене» примыкают несколько стихотворений, созданных поэтом в последний год жизни. Острота переживания достигает них необычайной силы. Ронсар сурово, правдиво и твердо воссоздает свой ужас перед небытием:

Я высох до костей. К порогу тьмы и хлада

Я приближаюсь, глух, изглодан, черен, слаб,

И смерть уже меня не выпустит из лап.

Я страшен сам себе, как выходец из ада.

Поэзия лгала! Душа бы верить рада.

Но не спасут меня ни Феб, ни Эскулап.

Прощай, светило дня! Болящей плоти раб,

Иду в ужасный мир всеобщего распада.

(Пер. В. В. Левика).

Историческая заслуга Плеяды в целом :

Обновление французской поэзии, глубокое раскрытие мыслей, чувств, переживаний своего современника человека сложной противоречивой эпохи, завершающего этапа Французского Возрождения. Личная заслуга Ронсара:

В многогранном, по ренессансному безудержном, обнажении бытия человеческого духа;

В упоенном прославлении всего прекрасного в жизни, больших и малых её свершений;

В оптимистическом и одновременно глубоком и сложном видении мира;

В том, что это все воплотилось в замечательных по лирической проникновенности, по богатству и красочности образной системы;

В обогащении французской поэзии рядом новых форм и размеров (ронсаровская строфа) в 6 стихов: ААВССВ, защита александрийского стиха и прочее.

Создание национальной поэтической школы. Поэзия «Плеяды»

Третью четверть XVI в. - годы царствования Генриха II (1547 - 1559), Франциска II (1559 - 1560) и Карла IX (1560 - 1574) называют не их именами, а эпохой Плеяды или чаще - временем Ронсара. Эти десятилетия отмечены господством ронсаровской школы, положившей начало новой французской поэзии и драматургии. Все самое талантливое в литературе тех лет группировалось вокруг Плеяды, возглавленной Пьером де Ронсаром и Жоашеном Дю Белле. Впервые это название было дано группе поэтов в 1556 г. в одном из стихотворений Ронсара, как бы в память о «плеяде» из семи эллинистических поэтов III в. до н. э., группировавшихся вокруг Ликофрона, Феокрита и Гомера Младшего. С годами состав французской Плеяды менялся. В нее вошли и виднейший ученый-эллинист эпохи, учитель Ронсара и его друзей Жан Дора (1508 - 1588), и тонкий лирик, живописец природы Реми Белло (1528 - 1577), и своеобразный поэт и драматург Этьен Жодель (1532 - 1573), и певец любви, а также музыкант и теоретик стиха Жан Антуан де Баиф (1532 - 1589), и поэт-неоплатоник, близкий к Лионской школе, Понтюс де Тийар (1521 - 1606). В первые десятилетия существования Плеяды к ней примыкали Жак Пелетье (1517 - 1582), Гийом Дезотель (1529 - 1581), Оливье де Маньи (1520 - 1561), Жак Таюро (1527 1555), Жак Гревен (1539 - 1570), Жан Пассера (1524 - 1602), Амадис Жамен (1538 - 1592) и многие другие.

Участники «Плеяды» решительно порывали с традициями средневековой литературы, усматривали источник совершенной красоты в античной, преимущественно эллинской поэзии, отстаивая в тоже время от нападок педантов права французского национального языка и творческую самобытность французской поэзии. Их эстетическим идеалом была прекрасная форма, отрешенная от всего низменного и вульгарного. Наиболее значительным разделом творчества «Плеяды» является лирика; также она сделала попытку реформы французской драмы, которая все еще продолжала сохранять свой средневековый характер (мистерии, моралите, библейские трагедии, фарсы).

В 1549 г. появился манифест «Плеяды» - «Защита и восхваление французского языка», созданный Дю Белле.

В последующие годы в обстановке религиозных войн и контрреформации заметно меняется общественное положение членов Плеяды, одни из них (Ронсар, отчасти Баиф) становятся придворными поэтами, пишут стихи «на случай», участвуют в придворных празднествах; другие, напротив, занимают осуждающие по отношению к властям позиции (Жодель). К середине 60-х годов Ронсар и Плеяда признаны повсеместно (в 1556 г. в «Апологии Геродота» Анри Этьен употребил глагол «плеядизировать»), но в 60-е годы появляется не так уж много значительных произведений Плеяды; среди них следует отметить политические «Рассуждения» (1562 - 1563) Ронсара, цикл его «Поэм», книгу Реми Белло «Сельская поэма», (1565), последний яркий образец пейзажной лирики школы, поэтический сборник Баифа «Мимы», а также своеобразные любовные стихи Жоделя.

В годы царствования Генриха III (1574 - 1589) поэты Плеяды отступают на второй план. Любимцем двора становится манерный и вычурный Филипп Депорт. Модным делается неопетраркизм, одна из разновидностей маньеризма. Новые веяния не проходят даром для Плеяды, и у самого Ронсара в прекрасном позднем цикле «Сонеты к Елене» (1578) ощущается внутренняя борьба ренессансного художественного мировосприятия и вырастающего из него классицизма с тенденциями барокко.

Но если влияние Плеяды во Франции снижается, то ширится ее международное воздействие. Подобную реформу стремятся осуществить в Англии Филипп Сидней и Эдмунд Спенсер, знакомство с творчеством поэтов Плеяды обнаруживает Ян Кохановский, поэты рубежа столетий и начала XVII в. - немцы Георг Веккерлин и Мартин Опиц, итальянец Кьябрера - заявляют себя сторонниками идей Ронсара.

Итак, манифест «Плеяды», написанный Жоашеном Дю Белле, как уже было сказано, носил красноречивое и говорящее за себя название «Защита и восхваление французского языка». Возвращаясь к перипетиям французской истории XVI в., описанным в начале работы, мы поймем, что название манифеста не является просто броским слоганом, оторванным от реальности во Франции, как части средневековой европейской цивилизации, умами и языками большинства людей на тот момент владела католическая церковь. Латынь и христианская схоластика проникла во все сферы повседневной жизни – от официально-деловой до семейной, вытесняя тем самым народную французскую культуру в целом и французский язык в частности, как органическую составляющую этой культуры; аналогичная ситуация была с греческим языком. Естественно, что в процессе проникновения в народные массы эти языки искажались – подавляющая часть населения Франции была неграмотной и слова, особенно иноязычные, воспринимало на слух. Это же замечание касается и части низшего духовенства.

Тем самым классическая «золотая» латынь Вергилия сменяется т.н. «кухонной» латынью, равно как и язык Платоновских «Диалогов» мало общего имел с греческим народных масс в средневековье. Латинский и греческий языки теряют свою функцию как разговорные языки развивающейся цивилизации, и остаются носителями великой, но, увы, мертвой античной культуры. Менялся мир и мировосприятие людей, античные языки уже просто не могли семантически правильно отражать новые понятия. Безусловно, влияние трудов античных классиков на культуру Ренессанса невыразимо огромно, но эти труды лишь дали начало и составили базу культуры Ренессанса, в частности французского. На этой базе и стал формироваться французский язык как язык общенациональный, как один из важных элементов будущего единства нации.

В рассматриваемый период как раз и наблюдалось борьба зарождающегося французского национального языка и отмирающей латыни. Противники придания французскому языку статусу официального утверждали, что французский – язык варварский, язык черни, слаборазвитый и неспособный выражать тонкие понятия или умные мысли. Дю Белле по этому поводу справедливо замечает: «..языки не вырастают сами по себе, как травы, корни и деревья, одни немощные и хилые по своей природе, другие здоровые, могучие и более способные нести груз человеческих мыслей, нет, мощь их порождается волей и желанием смертных».

Таким образом, по мнению Дю Белле, если язык доказал свою значимость и способность объединять тысячи носителей в единую лингвистическую цепь, он имеет право на существование. Дело каждого человека, для которого такой язык является родным – культивировать, распространять его. Это видно из следующей тирады: «осуждаю я глупое высокомерие и дерзость некоторых французов, каковые, не имея никакого отношения ни к грекам, ни к латинянам, принижают и отвергают с высокомерием…все, что написано по-французски; тем паче не могу я надивиться на ученых, которые почитают наш язык непригодным для изящной науки и литературы, словно всякая хорошая мысль будет хороша или плоха, в зависимости от того языка, на котором она сказана».

Таким образом, понятно, что манифест «Плеяды» - это прежде всего патриотическая декларация родной культуре, ее стремлению на равных претендовать на звание великой с культурой античности. «Может статься, наступит время, (а я в это верю), когда благородное и сильное королевство захватит бразды мирового господства, и наш язык, начинающий пускать корни…так взойдет и окрепнет, что сравниться с языком самих римлян и греков и породит по их примеру Демосфенов, Вергилие5в и Цицеронов».

Весьма болезненно в манифесте рассматривается проблема чрезмерного культивирования латыни. Дю Белле высказывает вполне справедливую мысль, что сотворить шедевров на античных языках уже не удастся, как бы не старались их ревнители: «…Не помышляйте, жалкие подражатели Сапфо, Коринна, Корнелия, раболепное стадо, достигнуть вершины их совершенства: ведь вы с превеликим трудом усвоили их речь и потратили на это лучшую часть своей жизни. Вы презираете наш национальный язык лишь потому, что мы научаемся ему с детства, тогда как другие языки требуют труда и усилий. Человечество гоняется за предметами редкими и нелегко достижимыми, а между тем благовония и геммы не так важны в повседневной жизни, как хлеб и вино, которые обыденны и полезны». Идея, высказанная Дю Белле очевидна: превознесение античных языков в ущерб родному, лишает французов как народ возможности к дальнейшему развитию.

Из всего вышесказанного может сложиться впечатление, что Дю Белле, как и вся «Плеяда» в манифесте вообще подвергают сомнению ценность античного наследия, считая его чем-то вроде преграды на пути развития французского народа. Но это не так. Доказательства этому – следующие строки, в которых Дю Белле излагает свои взгляды на искусство поэзии: «Читай же и перечитывай, о поэт будущего, образцы греческой и латинской поэзии, и не подражай устаревшим французским виршам, что читались на тулузских поэтических турниров. Все это портит наш язык и свидетельствует о о нашем невежестве». «Не бойся выдумывать, присваивать и создавать в пример грекам новые французские слова. Ведь если бы греки и латиняне были щепетильными на этот счет, могли бы они столь громогласно хвалиться обилием слов своего языка». «еще я бы хотел посоветовать, чтоб ты общался не только с учеными, но иногда и с разными мастеровыми и рабочими людьми».

Именно в этих строках и раскрывается основная идея манифеста – стремиться путем органичного сочетания наследия античных творцов и лучших достижений национальной культуры, вложить живую народную культуру в классические античные формы, получив тем самым новую цивилизацию.

Теперь остановимся на жизни и творчестве отдельных представителей «Плеяды».

Жоашен Дю Белле (1522 - 1560) принадлежал к старому дворянскому роду, известному с X в. Близкие родственники поэта Гийом Дю Белле (1491 1543) и его брат Мартин (1495 - 1559) были военными деятелями и политиками, а третий их брат, кардинал Жан Дю Белле (1492 - 1560), - дипломатом; он писал латинские стихи, покровительствовал поэтам и писателям, был в дружеских отношениях с Рабле. Жоашен принадлежал к бедной младшей линии рода, был хилым, часто болел и рано умер. Однако его жизнь была бурной, наполненной гуманистическими штудиями, дальними странствиями и трудом. Интерес к литературе проснулся в нем рано: в 1547 г. Юношей он едет в Пуатье, чтобы в университете изучать право. Там он и встретился с Ронсаром. По преданию, они случайно познакомились в пригородном трактире. И с первой встречи подружились навек.

Именно в Париже Дю Белле и заканчивает гуманистическое образование. В 1549 г. одновременно с «Защитой» выходит и его сонетный цикл «Олива» и цикл од «Лирические стихи». Здесь молодой поэт следует предписаниям своего манифеста; первые сонеты «Оливы», совершенные по форме, несколько холодны: образ идеальной возлюбленной, созданный, вне всякого сомнения, в подражание Петрарке, нередко лишен теплоты, а переживания поэта - неподдельной искренности. Ранние стихотворные опыты Дю Белле ценны введением в литературу новых жанров, перестройкой образной системы. Но прежде всего это были произведения, отмеченные печатью истинного таланта. Рядом с вещами, написанными в подражание итальянским петраркистам, встречаются сонеты и оды, в которых отразилась современная поэту эпоха, сквозь условный поэтический язык пробивалось подлинное любовное чувство.

Позднее Дю Белле отказался от напыщенности французской петраркистской лирики и синтезировал ее достижения и традицию Маро, обозначив важный поворот к простоте и безыскусственности в ренессансной поэзии. В 1553 г. в послании «К одной даме» Дю Белле писал

Слова возвышенны и ярки,

А все - притворство, все - слова,

Горячий лед. Любовь мертва,

Она не терпит мастерства.

Довольно подражать Петрарке!

(Перевод И. Эренбурга)

В апреле 1553 г. поэт покидает родину и едет в свите своего именитого кузена Жана Дю Белле в Рим. За четыре года пребывания в Италии Дю Белле создал такие произведения, как «Древности Рима», «Сожаления», «Сельские игры» - лучшее, что когда-либо выходило из-под его пера. В этих книгах отражены мысли, чувства, переживания передового человека того времени, его опасения и разочарования, а также нехитрые радости или жалобы на личные невзгоды - беспримерный по тонкости, искренности и лирической напряженности поэтический дневник. Герой этих книг - гуманист, но не веселый эпикуреец ранних сборников Ренессанса, а трезвый политик и мыслитель, в какой-то мере ощутивший угрозу, нависшую над ренессансными идеалами.

«Сельские игры» ближе всего к традициям Маро, обогащенным опытом античной буколики. Здесь оторванный от родины Дю Белле вспоминает пейзажи родного Анжу, труды и дни его жителей и их песни («Песня веятеля ветрам»).

Сборник сонетов «Древности Рима» - книга философских раздумий над судьбами народов и культуры, полная впечатлений от римских пейзажей и явственных следов великой цивилизации. Однако Дю Белле не создает «поэзии руин», как двести лет спустя художник Пиранези. Дю Белле дорога характерная для эпохи Возрождения идея преемственности, непрерывной в конечном счете связи новой культуры с великой культурой античности.

жизнь творчество поэт плеяда

Не мните вы, что все окрест мертво,

Колонны рухнули, не мастерство,

Обманчивому облику не верьте;

Вот он - веками истребленный Рим,

Он воскресает, он неистребим.

Рожденный страстью, он сильнее смерти.

Современному Риму посвящен сборник сонетов «Сожаления». Италия не только как земля классической древности, но и как колыбель Возрождения обладала огромной притягательной силой для всех европейских гуманистов. Понятно и волнение Дю Белле, впервые ступившего на священную землю, и его разочарование, чувство горечи и удивления, которое охватило поэта при виде современного ему папского Рима. Дю Белле был поражен духом орысти, каким было пропитано папское окружение, заражавшее весь город продажностью и развратом. Критика папского Рима в «Сожалениях» лишена теологической оболочки. Гуманистический, далекий от католической ортодоксии взгляд Дю Белле на религиозные разногласия сближает поэта с позициями самых передовых людей того времени. Отвергая антигуманистическую, реакционную Контрреформацию, олицетворением которой стал для него Рим папы Павла IV, санкционировавшего массовое запрещение книг, Дю Белле критически отнесся к протестантизму с его «мирским аскетизмом» и идеалом «добродетельного накопления». Отсюда - мысль о веротерпимости, постоянно возникающая на страницах «Сожалений». Обрушив на папский Рим мощь своего сатирического таланта, Дю Белле противопоставил «вечному городу» образ родины, еще более милой в разлуке. Этот образ складывается у поэта из двух частей: это и скромная провинция Анжу, и государство, славное и могучее своей многовековой историей. Элегическая тоска окрасила сборник Дю Белле, сделав из него замечательный памятник ренессансной лирики.

Я отдал бы весь блеск прославленных дворцов,

И все их мраморы - за шифер кровли старой,

И весь латинский Тибр, и гордый Палатин

За галльский ручеек, за мой Лире один,

И весь их шумный Рим - за домик над Луарой.

(Перевод В. Левика)

Тоска по родине переходит в мотив одиночества. Поэт в толпе придворных в папском дворце как бы остается один на один с большим враждебным ему миром. В этот «железный» век надо ценить общечеловеческие и простые жизненные радости:

Дю Белле сумел, и в этом была специфика и сила Плеяды, выразить в сонете и чувство любви к родине, и чувство тревоги за будущее мира и рассказать о личных невзгодах и утратах, выявив тем самым огромные возможности этой поэтической формы. Сонет Дю Белле, как это ни парадоксально, близок к «Опытам» Монтеня; он к тому же многопланов: в нем дается политически острая оценка событий, суровый приговор веку, хотя поэт говорит о себе, и всего несколько слов. «Сожаления» Дю Белле - пример смелого новаторства, введения в замкнутые формы лирики многообразного общественного опыта, поисков четкой формы передачи своих мыслей и чувств, и возвышенных, и самых обыденных, житейских.

Наскоками постигавшая, но и отпускавшая его глухота (даже недуг у них был с Ронсаром общий!) в 1599 г. вернулась окончательно. Замучили и другие болезни. Поэт слег. Когда же вдруг наступило облегчение, он поднялся с постели и весело встретил Новый год в доме своего друга Бизэ. Вернувшись домой, он сел за стол, чтобы поработать над стихами. Утром 1 января 1560 г. его нашли мертвым.

Творчество Дю Белле не было забыто даже в рационалистический XVII в., и традиции поэта прослеживаются в литературе классицизма задолго до того, как романтики воскресили славу Плеяды.

Пьер де Ронсар (1524 - 1585) родился в семье небогатого дворянина, чьи предки были выходцами из Венгрии. Отец поэта, участник едва ли не всех итальянских походов начала XVI в. был поэтом-дилетантом и привил сыну любовь к античности. Пьер рано появляется при дворе: сначала как паж третьего сына короля – Шарля Орлеанского, затем в свите принцессы Мадлен, ставшей женой шотландского короля Якова V. Ронсар сопровождает её в Шотландию, а после её внезапной смерти возвращается в Париж и здесь учится в привилегированной школе для пажей. Во время одной из поездок в 1540 году Ронсар тяжело заболел и для лечения удалился в родовой замок Ла-Поссоньер в Вандомуа, где ему придётся провести несколько лет. Последствием болезни останется глухота. В 1543 году Ронсар принял постриг, но это был лишь формальный шаг, дававший право (как некогда Петрарке) получать церковные должности – синекуры, платой за которые был обет безбрачия. В эти годы, вынужденно проведённые вдали от парижской суеты, в сельском уединении, которое Ронсар навсегда полюбил, приходит увлечение поэзией. Она возбудила интерес к античности и заставила подумать о продолжении образования.

В 1547 году Ронсар поступил в колледж Кокре, где его учителем стал прославленный эллинист Жана Дора. Там же произошла встреча с будущими друзьями и литературными единомышленниками: Антуаном де Баифом, Жоашеном Дю Белле и другими.

В молодости будущий поэт побывал в Англии, Шотландии, Фландрии, Германии, изучил под руководством Жана Доре языки и античную литературу.

В 1540 г. Ронсар был введен в дом Лазара де Баифа, дипломата, писателя-латиниста и переводчика «Электры» Софокла на французский язык. Здесь Ронсар под руководством Жана Дора вместе с юным Жаном Антуаном де Баифом серьезно изучает языки и античную литературу.

После появления своих первых книг Ронсар сразу становится главой нового направления и "принцем поэтов". Миросозерцание его цельно, жизнерадостно, гуманистично. В этот период Ронсар - истинный человек Возрождения. Поэтому ранние стихотворения, например пиндарические оды Ронсара, порой даже перенасыщены реминисценциями из античной мифологии и литературы. Наиболее глубоким было влияние yа Ронсара поэзии Горация, чья жизненная философия была родственна идеалам поэта.

Лучшие его творения этого периода, то есть конца 40-х гг. - "Оды", в которых, используя технику Пиндара, Ронсар добился прекрасной поэтичности, философской и эстетической глубины. Кроме "Од", значителен обширный цикл петраркистских сонетов "Любовь к Кассандре".

Первое издание «Од» вышло в 1550 г. В них в большей степени, чем в сонетном цикле «Любовь к Кассандре», отразилось характерное для эпохи жизнерадостно-восторженное отношение ко всем проявлениям человеческого бытия, а также к природе, которая стала необычайно близка и понятна людям Возрождения. Для Ронсара природа имеет эстетическую и философскую значимость, она не только источник вдохновения, но и наставница в жизни, мерило прекрасного. Именно с творчества поэтов Плеяды во французской литературе возникает настоящая пейзажная лирика. Природа в одах Ронсара неотделима от человека, лирический герой раскрывается лишь на фоне и во взаимодействии с природой, а она дана только в его восприятии. Ронсар подчеркивает зависимость своего поэтического образного мира от природы родного края. Конечно, в произведениях этих лет на образ природы наслаиваются подражания античным поэтам: среди французских виноградников резвятся дриады и сатиры, а в воды ручья Беллери смотрятся наяды и фавны. Здесь также сказалась одна из основных черт французского Возрождения - родное, домашнее переплеталось в сознании поэта с общеренессансным, привившимся на французской почве. Своеобразно звучит в первый период творчества Ронсара и тема увядания и смерти, являющаяся у поэта лучшим доводом в пользу наслаждения жизнью. Поэтому тема смерти под пером Ронсара утрачивает религиозно-моралистическую тенденцию, свойственную поэзии Средневековья.

К середине 50-х гг. Ронсар перешел к "поэзии действительности". Два блестящих цикла стихов к Марии в манере Катулла, Овидия и Тибулла ознаменовали новый этап его творчества.

В двух книгах "Гимнов" (середина 50-х гг.) Ронсар ставит философские и научные проблемы, гармонии космоса противопоставляет земную неустроенную жизнь. Концепция любви как кульминационного пункта жизни, как весны человека органически входит в жизненную философию поэта. Ронсар хотя и не обладал стройной философской концепцией, в двух своих книгах «Гимнов» (1555-1556) он смело ставит философские и научные проблемы. Гармонии космоса поэт ощутимо противопоставляет неустроенность земной жизни, ее дисгармоничность. «Гимны» Ронсара, подхватывая некоторые тенденции, наметившиеся уже в «Одах», закладывали традиции высокой философской поэзии. Все настойчивее звучит в поэзии Ронсара мысль о несовместимости гуманистических идеалов и действительности середины XVI в., все упорнее глава Плеяды подчеркивает враждебность двора его мечте о «земном рае». Некий компромисс между прекрасной картиной «золотого века» и действительностью поэт находит в сельской уединенной жизни с ее несложным, «естественным» бытом. Эта очередная утопия, на которые была столь щедра эпоха Возрождения, противоречила провозглашенной самим поэтом гражданственной миссии литературы, и на третьем этапе творчества поэта, в «Рассуждениях», это противоречие, казалось, разрешилось в пользу гражданственности

Третий период творчества Ронсара совпадает с началом религиозных войн. Здесь он - зачинатель традиции политической поэзии, проникнутой духом патриотизма, в известной мере предвосхищает д" Обинье. Осознание себя как части нации, как человека, ответственного за судьбы страны - основная черта книги "Рассуждения". И здесь Ронсар - основоположник жанра посланий, проникнутой духом патриотизма, и в известной мере предшественник д’Обинье, хотя произведения двух поэтов - католика и гугенота - различны по слогу. Осознание себя как части нации, как ответственного за судьбы страны - основная черта «Рассуждений», побудительная причина их написания. Это уже не просто былая безмятежная любовь к местам, где поэт провел детство. Национальные чувства шли рука об руку с чувствами художника. Повествуя о невзгодах страны, Ронсар оставлял язык религиозной полемики и создавал конкретные картины действительности. «Рассуждения» во многом обогатили эпическую традицию, оставив в наследство классицизму систему поэтических средств и приемов в таком важном жанре, как послание.

После 1563 г. в течение десяти лет, помимо лирики, поэт работает над поэмой "Франсиада", как бы по примеру вергилиевой "Энеиды", заказанной ему Карлом IX. Но в отличие от Вергилия, Ронсар по заказу работать не любил и не мог, и по большому счету эпос ему, чистому лирику, не удался. Хотя, необходимо отметить, что в поэме есть ряд мест, отмеченных гением Ронсара, повлиявших на дальнейший классицистский эпос вплоть до Генриады Вольтера. Во «Франсиаде» (первые четыре песни были изданы в 1572 г.) Ронсар сделал попытку создать национальное эпическое произведение, поэму о Франции, используя традиции античной эпопеи, итальянский опыт, отчасти национальное эпическое наследие. В целом поэма оказалась неудачной, но в эпопее Ронсара есть места, отмеченные мастерством и оригинальностью. «Франсиада» оказала воздействие на все эпические произведения классицизма - вплоть до «Генриады» Вольтера. Однако важнейшим произведением последнего периода творчества Ронсара была не суховатая эпическая поэма, а созданный в конце 70-х годов поэтический цикл «Сонеты к Елене».

Цикл этот создавался в сложных условиях. В литературе все большее распространение получали маньеристские тенденции, принявшие внешнюю форму неопетраркизма. В цикле Ронсара берет верх другая тенденция - это классицизм, предпосылки которого уже начинают складываться. И хотя в сонетах Ронсара можно обнаружить манерность и изысканность, идущие от неопетраркизма, стремление к точности и лаконичности, замечательное чувство меры берут верх. Поэт все так же воспевает скромные радости бытия, но теперь призыв спешить наслаждаться жизнью звучит порой не только элегически, но и со скрытым трагизмом.

В этот же период Ронсар создал блестящие эклоги и утвердил этот жанр в родной поэзии. Главное достижение мэтра в 70-е гг. - великолепный поэтический цикл "Сонеты к Елене", о последней безнадежной и все же прекрасной любви к юной даме, а также несколько потрясающих стихотворений в предчувствии конца жизни, созданных в последний год.

Я высох до костей. К порогу тьмы и хлада

Я приближаюсь глух, изглодан, черен, слаб,

И смерть уже меня не выпустит из лап.

Я страшен сам себе, как выходец из ада.

Поэзия лгала! Душа бы верить рада,

Но не спасут меня ни Феб, ни Эскулап.

Прощай, светило дня! Болящей плоти раб,

Иду в ужасный мир всеобщего распада.

Если историческая заслуга Плеяды в целом, помимо обновления французской поэзии, подготовки нового ее этапа - классицизма, состояла в глубоком раскрытии мыслей, чувств, переживаний своего современника - человека сложной и противоречивой эпохи, завершающего этапа французского Возрождения, то личная заслуга Ронсара и секрет обаяния его поэзии также еще и в многогранном, щедром, по-ренессансному безудержном обнажении бытия человеческого духа, упоенном прославлении всего прекрасного в жизни, больших и малых ее свершений, в оптимистическом, но от этого не лишенном глубины и сложности видении мира, в том, наконец, что все это воплотилось в замечательных по лирической проникновенности, по богатству и красочности образной системы, по мелодичности и красоте стихах.

Для того, чтобы лучше осознать масштабность, разнообразие в творчестве различных деятелей «Плеяды», автор настоящей работы считает нужным ознакомиться с биографией и основными трудами Ариппы д’Обинье. Значимость его вклада в наследие «Плеяды» и мировую литературу объясняется тем, что он был гугенотом, а протестантская литература в XVI в. во Франции – не только монумент в истории теологии. Поскольку писатели-гугеноты выражали идеи протестантов Франции того времени, а это - значительная часть населения.

Агриппа д" Обинье (1552-1630). В 1560 году Агриппа д" Обинье вместе с отцом, ревностным воином-гугенотом и книжником проезжает верхом через городскую площадь, с которой еще не убраны головы казненных протестантов-заговорщиков. Едва выбравшись из толпы, окружившей его отряд, он заставил сына поклясться до последнего вздоха сражаться за их дело.

Страсть не получает взаимности, но зато рождает поэта. Первая книга д" Обинье - великолепный цикл стихов "Весны". Здесь он чем-то похож на Ронсара, но мелодия его горше, а Весна его - весна солдата, пришедшего с войны.

В 1573 г. д" Обинье в Париже. Он в большой дружбе с будущим Анри IV, тем самым гугенотским принцем, что вскоре скажет: "Париж стоит мессы", перейдет в католичество и воссядет на трон. Но пока что за обоими идет охота, и вместе они бегут из Лувра, где Генрих находится вроде как под негласным арестом. Этот эпизод рассказан-таки Дюма в романе "Королева Марго". И вновь д" Обинье - партизан, опять воин, снова солдат. Но теперь это уже не мальчишка, а искушенный теоретик богословия и философ, добрый знакомый Монтеня и еще десятка знаменитых французов-гуманистов.

После убийства Генриха Бурбона, старый гугенот воспрял было духом и попытался сколотить новую протестантскую оппозицию, однако время его уже прошло. Франция вступила в эпоху абсолютизма и уже недалек был тот час, когда шпоры и боевые шлемы сменятся на напудренные парики бальных празднеств «короля-солнца».

Заперев ворота своего замка, Агриппа засел за "Всеобщую историю" (1616- 1626) - летопись поры религиозных смут.

Умирал он в 1630 г., пережив свой век и самого себя, окруженный чужими людьми и врагами. Говорят, что на смертном ложе он затянул псалом, с которым некогда водил в бой полки.

Дело всей жизни д" Обинье-поэта - "Трагические поэмы". Он работал над их созданием тридцать девять лет (1577-1616). Вот что вкратце можно о них сказать.

Первая часть - "Беды" рисует печальную картину королевства, разоренного религиозными войнами. Вторая часть - "Монархи" дает сатирическую галерею образов правителей Франции. Эта вещь во французской литературе беспрецедентна по конкретной направленности сатиры, по решимости назвать вещи своими именами, по бесстрашию обличения сильных мира сего. Третья часть - "Золотая палата" - рассказ о неправедных, жестоких католических судьях. Четвертая часть - "Огни" - историческая хроника гонений за веру от Яна Гуса до самого себя. Пятая часть - "Мечи" - рисует Францию как царство сатаны, посланного Богом в наказание за дела католиков. Шестая часть - "Возмездие" - и седьмая часть - Суд - пронизаны пафосом веры в справедливое возмездие вероотступникам на земле и в вечности. Весь цикл проникнут библейской древностью, античной мифологией и высоким трагизмом. Это - подлинный шедевр заката Ренессанса. Помимо названного, перу д" Обинье принадлежит плутовской роман "Приключения барона Фенеста", написанный под воздействием "Дон Кихота" и представляющий собой прежде всего сатиру на придворные нравы. Этот роман, восходящий к новеллистике начала века и к творению Рабле, считается значительным явлением французской прозы.

Творчество Агриппы д" Обинье в целом - одно из вершинных явлений, подготавливающих барокко в эпоху Ренессанса. Трагическая муза его дала французской (и не только!) литературе высокую патетичность гражданской лирики и мощь визионерского полета мысли

В завершении главы, опять-таки для того чтобы лучше осознать многогранность творчества первой французской национальной школы писателей, автор настоящей работы считает необходимым хотя бы вкратце упомянуть о жизни и творчестве некоторых рядовых членов «Плеяды»: Клеманом Маро (1496–1544) и Мелленом де Сен-Желе (1491–1558). Маро верен эпикурейскому идеалу не только в стихах, но и в своей бурной жизни, которая начиналась гораздо более удачно, чем завершилась. Его отец как бы по наследству передал ему место придворного поэта. Двадцатилетним Клеман приветствовал в 1515 году восхождение на трон короля Франциска, который не раз будет приходить ему на помощь и выручать своего поэта, в том числе и после неоднократных тюремных заключений: то Клеман поест скоромного в пост, то отличится слишком острыми стихами. Из французских поэтов Маро более всего ценил Вийона, которого издал в 1533 году, в какой-то мере предсказав собственную судьбy.

В 1534 году Маро не только окончательно поссорился с церковью, но и впал в королевскую немилость. Благодаря протекции Маргариты Наваррской он укроется в Ферраре, где произойдёт его встреча с Кальвином и обращение в протестантство. Поэтическим результатом станет перевод псалмов. Маро даже последует за Кальвином в Женеву, но его непобедимое жизнелюбие и здесь окажется не к месту. Он возвращается во Францию, переиздаёт сборник «Жалоба христианского пастушка», снова бежит – в Италию, где вскоре умирает.

Судьба Сен-Желе, проведшего большую часть жизни при дворе, была куда более благополучной, но, как и его поэзия, менее яркой. Его имя памятно более всего тем, что за Сен-Желе числится заслуга написания первого сонета на французском языке. Впрочем, это не бесспорно: не только право на первый сонет, но и честь обновления французской поэзии оспаривают, помимо парижан, жители Лиона, второго культурного центра Франции. Придворным здесь противостояли горожане; наиболее талантливые из них – Морис Сэв (1501? – 1562?) и его ученица, “прекрасная канатчица” (прозванная так по профессии её отца и мужа) Луиза Лабе (1526? 1565?).

Хотя Сэв и начал писать сонеты ещё на рубеже 30-х годов, но в Лионе не спешили порвать с национальной традицией ради итальянского лада. Любовь здесь поют в жанрах поэзии трубадуров, причём Сэв продолжает её тёмный” стиль, в то время как Луиза Лабе предпочитает “светлый”. Сонет, что не противоречило исторической логике, воспринимается в Лионе как продолжение этой традиции, хотя и обновлённой философией Платона: Сэв назвал свою возлюбленную именем Делия (Delie`), являющимся анаграммой слова Идея (L’ide`е), напоминающей о платонических первообразах вещей. Однако весь тон поэзии несколько заземляется: поэтическое слово в доме горожанина звучит иначе, чем в средневековом замке или в Италии на пороге новой эпохи. Так что принцип творческого подражания ради развития национальной поэзии осуществляется во французском Возрождении ещё до того, как он был властно заявлен поэтами Плеяды.

Из всего вышесказанного становится понятным, что значимость вклада всех деятелей, «Плеяды», а особенно ее вождей, в мировую культуру, трудно переоценить

Именно в своём единстве – как первая школа национальной поэзии, сознательно созданная на основе общей программы, – Плеяда стала событием европейского масштаба. Однако она не могла бы осуществить себя, если бы не объединила поэтов, каждый из которых был личностью, а её лидеры – Ронсар и Дю Белле – поэтами, определившими дальнейший ход французской поэзии.

Во многом благодаря их стараниям французский язык оформился сначала как общенациональный, а затем и язык международной политики. Сочетая в себе античные начала, привитые на живую народную культуру, в скором времени французский язык одним из изящнейших языков мира, каковым и является до сих пор.

Кроме того, творчество «Пледы», поскольку в ее состав входили представители разных классов и конфессий, значительно способствовало интеграционным процессам во Франции в XVI в.

Следует также подчеркнуть, что творчество Ронсара и Дю Белле в является тем переходным звеном в мировой литературе от петраркизма к классицизму, от средневековых од и песен трубадуров к светской поэзии, рассвет которой придется на период царствования «короля-солнца» Людовика XIV. Труды «Плеяды», в принципе во многом и определило черты будущего развития литературы Европы в XVII в.

К несчастью, имена Дора, д’Обинье, Баифа и др. были быстро забыты современниками, но произведения Ронсара и Дю Белле избежали забвения, и впоследствии смогли подогреть интерес исследователей к творчеству «Плеяды» в целом.

Список использованных источников

1. Античное наследие в культуре Возрождения. - М.,1984. - 260 с.

2. Бахтин М.М. Творчество Франсуа Рабле и народная культура средневековья. М.,-Художественная литература. - 1990. - 350 с.

3. Брагина Л.М. Культуры Франции периода возрождения // История Европы. Т.3. - Средние века и Возрождение. - М.: Академкнига. – 1993. – С.580-595.

4. Виппер Ю.Б. Поэзия Плеяды: Становление литературной школы. - М.,1976. - 350 с.

5. Виппер Ю.Б. Поэзия Ронсара. Пьер Ронсар. Избранная поэзия. - М.: Художественная литература, 1985. – С.3-24.

6. Европейские поэты Возрождения. // Вступит. ст. Р.М. Самарина.- М., 1974. 412 с.

7. Жоашен Дю Белле. Манифест о защите и прославлении французского языка. Зарубежная литература. Эпоха Возрождения. Хрестоматия. Составитель Б.И. Пуришев.-М.,- Просвещение,-1976. – С.94-116.

8. Жоашен Дю Белле. Римские древности. // Поэты Возрождения.-М.,-Гослитиздат. - 1955. - 283 с.

9. Луков В.А. История литературы. Зарубежная литература от истоков до наших дней. - М.,2003. - 493 с.

16. Михайлов А. Д. Поэзия Плеяды. // История всемирной литературы.- М.,-1985 350 с.

10. Поэты французского Возрождения. Антология // Ред. и вступит. ст. В.М. Блюменфельда. - Л.,1938. - 523 с.

11. Пьер де Ронсар. Сонеты. // Поэты Возрождения.-М.,-Гослитиздат.- 1955. – С.214-228.

12. Хрестоматия по западной европейской литературе. Эпоха Возрождения. (составитель Б.И. Пуришев). М.,-Учпедгиз.-1938.-784 с.

Создание национальной поэтической школы. Поэзия «Плеяды»

Третью четверть XVI в. -- годы царствования Генриха II (1547 -- 1559), Франциска II (1559 -- 1560) и Карла IX (1560 -- 1574) называют не их именами, а эпохой Плеяды или чаще -- временем Ронсара. Эти десятилетия отмечены господством ронсаровской школы, положившей начало новой французской поэзии и драматургии. Все самое талантливое в литературе тех лет группировалось вокруг Плеяды, возглавленной Пьером де Ронсаром и Жоашеном Дю Белле. Впервые это название было дано группе поэтов в 1556 г. в одном из стихотворений Ронсара, как бы в память о «плеяде» из семи эллинистических поэтов III в. до н. э., группировавшихся вокруг Ликофрона, Феокрита и Гомера Младшего. С годами состав французской Плеяды менялся. В нее вошли и виднейший ученый-эллинист эпохи, учитель Ронсара и его друзей Жан Дора (1508 -- 1588), и тонкий лирик, живописец природы Реми Белло (1528 -- 1577), и своеобразный поэт и драматург Этьен Жодель (1532 -- 1573), и певец любви, а также музыкант и теоретик стиха Жан Антуан де Баиф (1532 -- 1589), и поэт-неоплатоник, близкий к Лионской школе, Понтюс де Тийар (1521 -- 1606). В первые десятилетия существования Плеяды к ней примыкали Жак Пелетье (1517 -- 1582), Гийом Дезотель (1529 -- 1581), Оливье де Маньи (1520 -- 1561), Жак Таюро (1527 1555), Жак Гревен (1539 -- 1570), Жан Пассера (1524 -- 1602), Амадис Жамен (1538 -- 1592) и многие другие.

В 1549 г. появился манифест «Плеяды» - «Защита и восхваление французского языка», созданный Дю Белле.

В последующие годы в обстановке религиозных войн и контрреформации заметно меняется общественное положение членов Плеяды, одни из них (Ронсар, отчасти Баиф) становятся придворными поэтами, пишут стихи «на случай», участвуют в придворных празднествах; другие, напротив, занимают осуждающие по отношению к властям позиции (Жодель). К середине 60-х годов Ронсар и Плеяда признаны повсеместно (в 1556 г. в «Апологии Геродота» Анри Этьен употребил глагол «плеядизировать»), но в 60-е годы появляется не так уж много значительных произведений Плеяды; среди них следует отметить политические «Рассуждения» (1562 -- 1563) Ронсара, цикл его «Поэм», книгу Реми Белло «Сельская поэма», (1565), последний яркий образец пейзажной лирики школы, поэтический сборник Баифа «Мимы», а также своеобразные любовные стихи Жоделя.

В годы царствования Генриха III (1574 -- 1589) поэты Плеяды отступают на второй план. Любимцем двора становится манерный и вычурный Филипп Депорт. Модным делается неопетраркизм, одна из разновидностей маньеризма. Новые веяния не проходят даром для Плеяды, и у самого Ронсара в прекрасном позднем цикле «Сонеты к Елене» (1578) ощущается внутренняя борьба ренессансного художественного мировосприятия и вырастающего из него классицизма с тенденциями барокко.

Но если влияние Плеяды во Франции снижается, то ширится ее международное воздействие. Подобную реформу стремятся осуществить в Англии Филипп Сидней и Эдмунд Спенсер, знакомство с творчеством поэтов Плеяды обнаруживает Ян Кохановский, поэты рубежа столетий и начала XVII в. -- немцы Георг Веккерлин и Мартин Опиц, итальянец Кьябрера -- заявляют себя сторонниками идей Ронсара.

Итак, манифест «Плеяды», написанный Жоашеном Дю Белле, как уже было сказано, носил красноречивое и говорящее за себя название «Защита и восхваление французского языка». Возвращаясь к перипетиям французской истории XVI в., описанным в начале работы, мы поймем, что название манифеста не является просто броским слоганом, оторванным от реальности во Франции, как части средневековой европейской цивилизации, умами и языками большинства людей на тот момент владела католическая церковь. Латынь и христианская схоластика проникла во все сферы повседневной жизни - от официально-деловой до семейной, вытесняя тем самым народную французскую культуру в целом и французский язык в частности, как органическую составляющую этой культуры; аналогичная ситуация была с греческим языком. Естественно, что в процессе проникновения в народные массы эти языки искажались - подавляющая часть населения Франции была неграмотной и слова, особенно иноязычные, воспринимало на слух. Это же замечание касается и части низшего духовенства.

В рассматриваемый период как раз и наблюдалось борьба зарождающегося французского национального языка и отмирающей латыни. Противники придания французскому языку статусу официального утверждали, что французский - язык варварский, язык черни, слаборазвитый и неспособный выражать тонкие понятия или умные мысли. Дю Белле по этому поводу справедливо замечает: «..языки не вырастают сами по себе, как травы, корни и деревья, одни немощные и хилые по своей природе, другие здоровые, могучие и более способные нести груз человеческих мыслей, нет, мощь их порождается волей и желанием смертных».

Таким образом, по мнению Дю Белле, если язык доказал свою значимость и способность объединять тысячи носителей в единую лингвистическую цепь, он имеет право на существование. Дело каждого человека, для которого такой язык является родным - культивировать, распространять его. Это видно из следующей тирады: «осуждаю я глупое высокомерие и дерзость некоторых французов, каковые, не имея никакого отношения ни к грекам, ни к латинянам, принижают и отвергают с высокомерием…все, что написано по-французски; тем паче не могу я надивиться на ученых, которые почитают наш язык непригодным для изящной науки и литературы, словно всякая хорошая мысль будет хороша или плоха, в зависимости от того языка, на котором она сказана».

Из всего вышесказанного может сложиться впечатление, что Дю Белле, как и вся «Плеяда» в манифесте вообще подвергают сомнению ценность античного наследия, считая его чем-то вроде преграды на пути развития французского народа. Но это не так. Доказательства этому - следующие строки, в которых Дю Белле излагает свои взгляды на искусство поэзии: «Читай же и перечитывай, о поэт будущего, образцы греческой и латинской поэзии, и не подражай устаревшим французским виршам, что читались на тулузских поэтических турниров. Все это портит наш язык и свидетельствует о о нашем невежестве». «Не бойся выдумывать, присваивать и создавать в пример грекам новые французские слова. Ведь если бы греки и латиняне были щепетильными на этот счет, могли бы они столь громогласно хвалиться обилием слов своего языка». «еще я бы хотел посоветовать, чтоб ты общался не только с учеными, но иногда и с разными мастеровыми и рабочими людьми».

Именно в этих строках и раскрывается основная идея манифеста - стремиться путем органичного сочетания наследия античных творцов и лучших достижений национальной культуры, вложить живую народную культуру в классические античные формы, получив тем самым новую цивилизацию.

Теперь остановимся на жизни и творчестве отдельных представителей «Плеяды».

Жоашен Дю Белле (1522 -- 1560) принадлежал к старому дворянскому роду, известному с X в. Близкие родственники поэта Гийом Дю Белле (1491 1543) и его брат Мартин (1495 -- 1559) были военными деятелями и политиками, а третий их брат, кардинал Жан Дю Белле (1492 -- 1560), -- дипломатом; он писал латинские стихи, покровительствовал поэтам и писателям, был в дружеских отношениях с Рабле. Жоашен принадлежал к бедной младшей линии рода, был хилым, часто болел и рано умер. Однако его жизнь была бурной, наполненной гуманистическими штудиями, дальними странствиями и трудом. Интерес к литературе проснулся в нем рано: в 1547 г. Юношей он едет в Пуатье, чтобы в университете изучать право. Там он и встретился с Ронсаром. По преданию, они случайно познакомились в пригородном трактире. И с первой встречи подружились навек.

Именно в Париже Дю Белле и заканчивает гуманистическое образование. В 1549 г. одновременно с «Защитой» выходит и его сонетный цикл «Олива» и цикл од «Лирические стихи». Здесь молодой поэт следует предписаниям своего манифеста; первые сонеты «Оливы», совершенные по форме, несколько холодны: образ идеальной возлюбленной, созданный, вне всякого сомнения, в подражание Петрарке, нередко лишен теплоты, а переживания поэта -- неподдельной искренности. Ранние стихотворные опыты Дю Белле ценны введением в литературу новых жанров, перестройкой образной системы. Но прежде всего это были произведения, отмеченные печатью истинного таланта. Рядом с вещами, написанными в подражание итальянским петраркистам, встречаются сонеты и оды, в которых отразилась современная поэту эпоха, сквозь условный поэтический язык пробивалось подлинное любовное чувство.

Слова возвышенны и ярки,

А все -- притворство, все -- слова,

Горячий лед. Любовь мертва,

Она не терпит мастерства.

Довольно подражать Петрарке!

(Перевод И. Эренбурга)

В апреле 1553 г. поэт покидает родину и едет в свите своего именитого кузена Жана Дю Белле в Рим. За четыре года пребывания в Италии Дю Белле создал такие произведения, как «Древности Рима», «Сожаления», «Сельские игры» -- лучшее, что когда-либо выходило из-под его пера. В этих книгах отражены мысли, чувства, переживания передового человека того времени, его опасения и разочарования, а также нехитрые радости или жалобы на личные невзгоды -- беспримерный по тонкости, искренности и лирической напряженности поэтический дневник. Герой этих книг -- гуманист, но не веселый эпикуреец ранних сборников Ренессанса, а трезвый политик и мыслитель, в какой-то мере ощутивший угрозу, нависшую над ренессансными идеалами.

Сборник сонетов «Древности Рима» -- книга философских раздумий над судьбами народов и культуры, полная впечатлений от римских пейзажей и явственных следов великой цивилизации. Однако Дю Белле не создает «поэзии руин», как двести лет спустя художник Пиранези. Дю Белле дорога характерная для эпохи Возрождения идея преемственности, непрерывной в конечном счете связи новой культуры с великой культурой античности.

жизнь творчество поэт плеяда

Не мните вы, что все окрест мертво,

Колонны рухнули, не мастерство,

Обманчивому облику не верьте;

Вот он -- веками истребленный Рим,

Он воскресает, он неистребим.

Рожденный страстью, он сильнее смерти.

Современному Риму посвящен сборник сонетов «Сожаления». Италия не только как земля классической древности, но и как колыбель Возрождения обладала огромной притягательной силой для всех европейских гуманистов. Понятно и волнение Дю Белле, впервые ступившего на священную землю, и его разочарование, чувство горечи и удивления, которое охватило поэта при виде современного ему папского Рима. Дю Белле был поражен духом орысти, каким было пропитано папское окружение, заражавшее весь город продажностью и развратом. Критика папского Рима в «Сожалениях» лишена теологической оболочки. Гуманистический, далекий от католической ортодоксии взгляд Дю Белле на религиозные разногласия сближает поэта с позициями самых передовых людей того времени. Отвергая антигуманистическую, реакционную Контрреформацию, олицетворением которой стал для него Рим папы Павла IV, санкционировавшего массовое запрещение книг, Дю Белле критически отнесся к протестантизму с его «мирским аскетизмом» и идеалом «добродетельного накопления». Отсюда -- мысль о веротерпимости, постоянно возникающая на страницах «Сожалений». Обрушив на папский Рим мощь своего сатирического таланта, Дю Белле противопоставил «вечному городу» образ родины, еще более милой в разлуке. Этот образ складывается у поэта из двух частей: это и скромная провинция Анжу, и государство, славное и могучее своей многовековой историей. Элегическая тоска окрасила сборник Дю Белле, сделав из него замечательный памятник ренессансной лирики.

Я отдал бы весь блеск прославленных дворцов,

И все их мраморы -- за шифер кровли старой,

И весь латинский Тибр, и гордый Палатин

За галльский ручеек, за мой Лире один,

И весь их шумный Рим -- за домик над Луарой.

(Перевод В. Левика)

Дю Белле сумел, и в этом была специфика и сила Плеяды, выразить в сонете и чувство любви к родине, и чувство тревоги за будущее мира и рассказать о личных невзгодах и утратах, выявив тем самым огромные возможности этой поэтической формы. Сонет Дю Белле, как это ни парадоксально, близок к «Опытам» Монтеня; он к тому же многопланов: в нем дается политически острая оценка событий, суровый приговор веку, хотя поэт говорит о себе, и всего несколько слов. «Сожаления» Дю Белле -- пример смелого новаторства, введения в замкнутые формы лирики многообразного общественного опыта, поисков четкой формы передачи своих мыслей и чувств, и возвышенных, и самых обыденных, житейских.

Пьер де Ронсар (1524 - 1585) родился в семье небогатого дворянина, чьи предки были выходцами из Венгрии. Отец поэта, участник едва ли не всех итальянских походов начала XVI в. был поэтом-дилетантом и привил сыну любовь к античности. Пьер рано появляется при дворе: сначала как паж третьего сына короля - Шарля Орлеанского, затем в свите принцессы Мадлен, ставшей женой шотландского короля Якова V. Ронсар сопровождает её в Шотландию, а после её внезапной смерти возвращается в Париж и здесь учится в привилегированной школе для пажей. Во время одной из поездок в 1540 году Ронсар тяжело заболел и для лечения удалился в родовой замок Ла-Поссоньер в Вандомуа, где ему придётся провести несколько лет. Последствием болезни останется глухота. В 1543 году Ронсар принял постриг, но это был лишь формальный шаг, дававший право (как некогда Петрарке) получать церковные должности - синекуры, платой за которые был обет безбрачия. В эти годы, вынужденно проведённые вдали от парижской суеты, в сельском уединении, которое Ронсар навсегда полюбил, приходит увлечение поэзией. Она возбудила интерес к античности и заставила подумать о продолжении образования.

Первое издание «Од» вышло в 1550 г. В них в большей степени, чем в сонетном цикле «Любовь к Кассандре», отразилось характерное для эпохи жизнерадостно-восторженное отношение ко всем проявлениям человеческого бытия, а также к природе, которая стала необычайно близка и понятна людям Возрождения. Для Ронсара природа имеет эстетическую и философскую значимость, она не только источник вдохновения, но и наставница в жизни, мерило прекрасного. Именно с творчества поэтов Плеяды во французской литературе возникает настоящая пейзажная лирика. Природа в одах Ронсара неотделима от человека, лирический герой раскрывается лишь на фоне и во взаимодействии с природой, а она дана только в его восприятии. Ронсар подчеркивает зависимость своего поэтического образного мира от природы родного края. Конечно, в произведениях этих лет на образ природы наслаиваются подражания античным поэтам: среди французских виноградников резвятся дриады и сатиры, а в воды ручья Беллери смотрятся наяды и фавны. Здесь также сказалась одна из основных черт французского Возрождения -- родное, домашнее переплеталось в сознании поэта с общеренессансным, привившимся на французской почве. Своеобразно звучит в первый период творчества Ронсара и тема увядания и смерти, являющаяся у поэта лучшим доводом в пользу наслаждения жизнью. Поэтому тема смерти под пером Ронсара утрачивает религиозно-моралистическую тенденцию, свойственную поэзии Средневековья.

В двух книгах "Гимнов" (середина 50-х гг.) Ронсар ставит философские и научные проблемы, гармонии космоса противопоставляет земную неустроенную жизнь. Концепция любви как кульминационного пункта жизни, как весны человека органически входит в жизненную философию поэта. Ронсар хотя и не обладал стройной философской концепцией, в двух своих книгах «Гимнов» (1555--1556) он смело ставит философские и научные проблемы. Гармонии космоса поэт ощутимо противопоставляет неустроенность земной жизни, ее дисгармоничность. «Гимны» Ронсара, подхватывая некоторые тенденции, наметившиеся уже в «Одах», закладывали традиции высокой философской поэзии. Все настойчивее звучит в поэзии Ронсара мысль о несовместимости гуманистических идеалов и действительности середины XVI в., все упорнее глава Плеяды подчеркивает враждебность двора его мечте о «земном рае». Некий компромисс между прекрасной картиной «золотого века» и действительностью поэт находит в сельской уединенной жизни с ее несложным, «естественным» бытом. Эта очередная утопия, на которые была столь щедра эпоха Возрождения, противоречила провозглашенной самим поэтом гражданственной миссии литературы, и на третьем этапе творчества поэта, в «Рассуждениях», это противоречие, казалось, разрешилось в пользу гражданственности

Третий период творчества Ронсара совпадает с началом религиозных войн. Здесь он - зачинатель традиции политической поэзии, проникнутой духом патриотизма, в известной мере предвосхищает д" Обинье. Осознание себя как части нации, как человека, ответственного за судьбы страны - основная черта книги "Рассуждения". И здесь Ронсар - основоположник жанра посланий, проникнутой духом патриотизма, и в известной мере предшественник д"Обинье, хотя произведения двух поэтов -- католика и гугенота -- различны по слогу. Осознание себя как части нации, как ответственного за судьбы страны -- основная черта «Рассуждений», побудительная причина их написания. Это уже не просто былая безмятежная любовь к местам, где поэт провел детство. Национальные чувства шли рука об руку с чувствами художника. Повествуя о невзгодах страны, Ронсар оставлял язык религиозной полемики и создавал конкретные картины действительности. «Рассуждения» во многом обогатили эпическую традицию, оставив в наследство классицизму систему поэтических средств и приемов в таком важном жанре, как послание.

После 1563 г. в течение десяти лет, помимо лирики, поэт работает над поэмой "Франсиада", как бы по примеру вергилиевой "Энеиды", заказанной ему Карлом IX. Но в отличие от Вергилия, Ронсар по заказу работать не любил и не мог, и по большому счету эпос ему, чистому лирику, не удался. Хотя, необходимо отметить, что в поэме есть ряд мест, отмеченных гением Ронсара, повлиявших на дальнейший классицистский эпос вплоть до Генриады Вольтера. Во «Франсиаде» (первые четыре песни были изданы в 1572 г.) Ронсар сделал попытку создать национальное эпическое произведение, поэму о Франции, используя традиции античной эпопеи, итальянский опыт, отчасти национальное эпическое наследие. В целом поэма оказалась неудачной, но в эпопее Ронсара есть места, отмеченные мастерством и оригинальностью. «Франсиада» оказала воздействие на все эпические произведения классицизма -- вплоть до «Генриады» Вольтера. Однако важнейшим произведением последнего периода творчества Ронсара была не суховатая эпическая поэма, а созданный в конце 70-х годов поэтический цикл «Сонеты к Елене».

Цикл этот создавался в сложных условиях. В литературе все большее распространение получали маньеристские тенденции, принявшие внешнюю форму неопетраркизма. В цикле Ронсара берет верх другая тенденция -- это классицизм, предпосылки которого уже начинают складываться. И хотя в сонетах Ронсара можно обнаружить манерность и изысканность, идущие от неопетраркизма, стремление к точности и лаконичности, замечательное чувство меры берут верх. Поэт все так же воспевает скромные радости бытия, но теперь призыв спешить наслаждаться жизнью звучит порой не только элегически, но и со скрытым трагизмом.

Я высох до костей. К порогу тьмы и хлада

Я приближаюсь глух, изглодан, черен, слаб,

И смерть уже меня не выпустит из лап.

Я страшен сам себе, как выходец из ада.

Поэзия лгала! Душа бы верить рада,

Но не спасут меня ни Феб, ни Эскулап.

Прощай, светило дня! Болящей плоти раб,

Иду в ужасный мир всеобщего распада.

Если историческая заслуга Плеяды в целом, помимо обновления французской поэзии, подготовки нового ее этапа -- классицизма, состояла в глубоком раскрытии мыслей, чувств, переживаний своего современника -- человека сложной и противоречивой эпохи, завершающего этапа французского Возрождения, то личная заслуга Ронсара и секрет обаяния его поэзии также еще и в многогранном, щедром, по-ренессансному безудержном обнажении бытия человеческого духа, упоенном прославлении всего прекрасного в жизни, больших и малых ее свершений, в оптимистическом, но от этого не лишенном глубины и сложности видении мира, в том, наконец, что все это воплотилось в замечательных по лирической проникновенности, по богатству и красочности образной системы, по мелодичности и красоте стихах.

Для того, чтобы лучше осознать масштабность, разнообразие в творчестве различных деятелей «Плеяды», автор настоящей работы считает нужным ознакомиться с биографией и основными трудами Ариппы д"Обинье. Значимость его вклада в наследие «Плеяды» и мировую литературу объясняется тем, что он был гугенотом, а протестантская литература в XVI в. во Франции - не только монумент в истории теологии. Поскольку писатели-гугеноты выражали идеи протестантов Франции того времени, а это - значительная часть населения.

Уже в шестилетнем возрасте Агриппа читал на греческом, латинском и древнееврейском, год спустя переводил Платона. Еще через год, осиротев, попал в Женеву, там занялся комментариями к священному писанию, философией, математикой, без ведома родственников перебрался в Лион, где увлекся оккультными науками. Герой, сорвиголова, партизан - все это он, юный д" Обинье... Но вот он заболевает горячкой, а встав с постели, горько раскаивается в учиненных грабежах и жестокостях. Отныне он - идейный борец за родину и веру, исполненный сознания святости своей миссии. В перерыве между сражениями д" Обинье жестоко влюбляется. Укрываясь от преследователей в одном из замков, он пленяется дочерью хозяина, гордой красавицей Дианой Сальвиати, племянницей той самой дамы, что была воспета Ронсаром под именем Кассандры.

Заперев ворота своего замка, Агриппа засел за "Всеобщую историю" (1616- 1626) - летопись поры религиозных смут.

В завершении главы, опять-таки для того чтобы лучше осознать многогранность творчества первой французской национальной школы писателей, автор настоящей работы считает необходимым хотя бы вкратце упомянуть о жизни и творчестве некоторых рядовых членов «Плеяды»: Клеманом Маро (1496-1544) и Мелленом де Сен-Желе (1491-1558). Маро верен эпикурейскому идеалу не только в стихах, но и в своей бурной жизни, которая начиналась гораздо более удачно, чем завершилась. Его отец как бы по наследству передал ему место придворного поэта. Двадцатилетним Клеман приветствовал в 1515 году восхождение на трон короля Франциска, который не раз будет приходить ему на помощь и выручать своего поэта, в том числе и после неоднократных тюремных заключений: то Клеман поест скоромного в пост, то отличится слишком острыми стихами. Из французских поэтов Маро более всего ценил Вийона, которого издал в 1533 году, в какой-то мере предсказав собственную судьбy.

В 1534 году Маро не только окончательно поссорился с церковью, но и впал в королевскую немилость. Благодаря протекции Маргариты Наваррской он укроется в Ферраре, где произойдёт его встреча с Кальвином и обращение в протестантство. Поэтическим результатом станет перевод псалмов. Маро даже последует за Кальвином в Женеву, но его непобедимое жизнелюбие и здесь окажется не к месту. Он возвращается во Францию, переиздаёт сборник «Жалоба христианского пастушка», снова бежит - в Италию, где вскоре умирает.

Судьба Сен-Желе, проведшего большую часть жизни при дворе, была куда более благополучной, но, как и его поэзия, менее яркой. Его имя памятно более всего тем, что за Сен-Желе числится заслуга написания первого сонета на французском языке. Впрочем, это не бесспорно: не только право на первый сонет, но и честь обновления французской поэзии оспаривают, помимо парижан, жители Лиона, второго культурного центра Франции. Придворным здесь противостояли горожане; наиболее талантливые из них - Морис Сэв (1501? - 1562?) и его ученица, “прекрасная канатчица” (прозванная так по профессии её отца и мужа) Луиза Лабе (1526? 1565?).

Хотя Сэв и начал писать сонеты ещё на рубеже 30-х годов, но в Лионе не спешили порвать с национальной традицией ради итальянского лада. Любовь здесь поют в жанрах поэзии трубадуров, причём Сэв продолжает её тёмный” стиль, в то время как Луиза Лабе предпочитает “светлый”. Сонет, что не противоречило исторической логике, воспринимается в Лионе как продолжение этой традиции, хотя и обновлённой философией Платона: Сэв назвал свою возлюбленную именем Делия (Delie`), являющимся анаграммой слова Идея (L"ide`е), напоминающей о платонических первообразах вещей. Однако весь тон поэзии несколько заземляется: поэтическое слово в доме горожанина звучит иначе, чем в средневековом замке или в Италии на пороге новой эпохи. Так что принцип творческого подражания ради развития национальной поэзии осуществляется во французском Возрождении ещё до того, как он был властно заявлен поэтами Плеяды.

Именно в своём единстве - как первая школа национальной поэзии, сознательно созданная на основе общей программы, - Плеяда стала событием европейского масштаба. Однако она не могла бы осуществить себя, если бы не объединила поэтов, каждый из которых был личностью, а её лидеры - Ронсар и Дю Белле - поэтами, определившими дальнейший ход французской поэзии.

К несчастью, имена Дора, д"Обинье, Баифа и др. были быстро забыты современниками, но произведения Ронсара и Дю Белле избежали забвения, и впоследствии смогли подогреть интерес исследователей к творчеству «Плеяды» в целом.

Список использованных источников

1. Античное наследие в культуре Возрождения. - М.,1984. - 260 с.

3. Брагина Л.М. Культуры Франции периода возрождения // История Европы. Т.3. - Средние века и Возрождение. - М.: Академкнига. - 1993. - С.580-595.

4. Виппер Ю.Б. Поэзия Плеяды: Становление литературной школы. - М.,1976. - 350 с.

5. Виппер Ю.Б. Поэзия Ронсара. Пьер Ронсар. Избранная поэзия. - М.: Художественная литература, 1985. - С.3-24.

6. Европейские поэты Возрождения. // Вступит. ст. Р.М. Самарина.- М., 1974. 412 с.

8. Жоашен Дю Белле. Римские древности. // Поэты Возрождения.-М.,-Гослитиздат. - 1955. - 283 с.

9. Луков В.А. История литературы. Зарубежная литература от истоков до наших дней. - М.,2003. - 493 с.

16. Михайлов А. Д. Поэзия Плеяды. // История всемирной литературы.- М.,-1985 350 с.

10. Поэты французского Возрождения. Антология // Ред. и вступит. ст. В.М. Блюменфельда. - Л.,1938. - 523 с.

11. Пьер де Ронсар. Сонеты. // Поэты Возрождения.-М.,-Гослитиздат.- 1955. - С.214-228.

Подобные документы

Общие теоретические основы поэзии Плеяды. Реформа Плеяды в области поэтических жанров. Сонет в поэзии Плеяды. Ода в поэзии Плеяды. В своем творчестве поэты Плеяды достигли одной из высочайших вершин поэтического мастерства.

реферат , добавлен 12.10.2004

Жизнь и творчество французского писателя-моралиста А. Камю. Влияние на творчество писателя работ представителей экзистенциолизма. Поиск средств борьбы с абсурдом в "Мифе о Сизифе". Высшее воплощение абсурда по Камю - насильственное улучшение общества.

реферат , добавлен 14.12.2009

Детство и годы учения В.А. Жуковского. История романтической любви Василия Андреевича и ее отражение в поэзии. Его балладное творчество. Жуковский гражданин и патриот. Служба в должности наставника-воспитателя великого князя Александра Николаевича.

реферат , добавлен 19.07.2011

Детские годы Бориса Александровича Ручьева. Обучение в школе крестьянской молодежи. Становление поэта. Пейзажные зарисовки из стихотворений. Летописец Магнитогорского металлургического комбината. Поэзия Ручьева – поэзия верности. Символика творчества.

реферат , добавлен 08.02.2013

Поэзия Ахматовой – неотъемлемая часть современной русской, советской и мировой культуры. Детские годы Анны Ахматовой. Текучесть и непреднамеренность душевной жизни, выраженная в стихах. Написание "Автобиографических записок" и "Листков из дневника".

курсовая работа , добавлен 16.07.2011

Жизнь и творчество французского поэта, одного из основоположников символизма, отражение в его судьбе переломных моментов истории Франции. Тематика основных произведений поэта, изменение стиля стихосложения. Причины перехода к поэтической прозе.

реферат , добавлен 10.03.2012

Ранняя лирика Рильке для поэзии неоромантизма. Сборник "Венчанный снами", наполненный неясными грезами с оттенком мистицизма. Его отшельническая судьба и бесприютность. Французская импрессионистическая живопись и символическая поэзия в творчестве Рильке.

презентация , добавлен 05.02.2013

Детство и годы учебы А.П. Чехова в Таганроге. Литературные интересы молодого Чехова, его увлечение театром. Творчество писателя в различные периоды жизни. Поездка на остров Сахалин. Усадьба в Мелихове. Драматургическая деятельность. Последние годы жизни.

презентация , добавлен 28.12.2011

Жизнь и творчество Эмили Дикинсон. Анализ особенностей американского романтизма. Рационалистический романтизм Эдгара По. Специфика творческой рецепции произведений Эмили Дикинсон в контексте их освоения русской поэтической и литературоведческой традицией.

дипломная работа , добавлен 11.10.2013

Декабризм как идейно-политическое течение. Революционный романтизм. Литературные общества. Литературно-эстетические взгляды декабристов. Жанрово-стилевое многообразие декабристской поэзии. О поэзии. Переписка 1825 года. Поэты-декабристы. Поэзия Рылеева.

начительную роль в развитии французского искусства этого периода сыграла деятельность сложившейся к 1549 году поэтической школы«Плеяда». Главой ее былПьер Ронсар , помимо него туда входили Ж. Дюбелле, А. Ж. де Баиф и ряд других поэтов. Члены «Плеяды» проповедовали идеи обогащения национальной поэзии традициями греческой и римской литературы, изучению которых они уделяли огромное внимание. Вместе с Дюбелле и Баифом Ронсар создал план обширной поэтической реформы, изложенный в «Defense et Illustration de la langue francaise» Дюбелле («…не достаточно естественного творчества, нужна доктрина... следует заимствовать у древних все роды поэзии... грабить без зазрения совести сокровища дельфийского храма» и т. д.). Большое место в деятельности «Плеяды» занимали вопросы музыки. «Любовь к музыке, - утверждал Ронсар, - всегда была показателем добродетельности, великодушия и подлинного благородства, чуждого всего низменного». Жан Антуан де Баиф – большой знаток музыки, прекрасный лютнист – в 1570 году в Париже открывает«Академию поэзии и музыки » (просуществовала до 1584 года). Опыты академии были направлены на создание особого стиля пения, где слово и музыка вошли бы между собой в особое соответствие, подобно античной монодии: ритм напева должен был подчиняться метрической структуре поэтического стиха. Во многом эти идеи предвосхищали будущие искания флорентийской камераты, которые привели к рождению оперы в 1594 году. Во Франции они не получили такого развития, как в Италии, хотя по-своему были реализованы в опытах придворных театральных представлений «Комедийного балета французской королевы».

Германия

Ренессансные идеи в художественной культуре Германии проявляются во второй половинеXVи вXVIвеке. Возникают ученые общества и кружки, значительно увеличивается количество университетов, быстро распространяется книгопечатание. Переводятся на немецкий язык произведения Петрарки и Боккаччо («Декамерон»), издаются в немецких переводах труды латинских историков, философов и поэтов. Немецкий гуманизм развивался преимущественно в узком кругу меценатствующих светских и духовных князей, большое внимание уделялось вопросам богословия. Очагами профессиональной немецкой музыкальной культуры становятся придворные и соборные певческие капеллы, а также различные объединения немецких бюргеров. Полифонические традиции были привнесены из Нидерландов благодаря деятельностиГенриха Изака (1450-1517). Подлинный расцвет немецкой многоголосной музыки наступает лишь во второй половинеXVIстолетия (в это время в Мюнхене работает один из крупнейших нидерландских композиторов Орландо Лассо).

Немаловажную роль в укреплении традиций нидерландской полифонии в немецкой практике сыграл Максимилиан I (1459-1519), австрийский эрцгерцог, император «Священной Римской империи» с 1493 года (из династии Габсбургов). Он был большим любителем музыки и живописи (заказывал картины Дюреру). С 1497 года в качестве придворного композитора у него на службе находился Генрих Изак. Не случайно в творчестве композитора приоритетную роль играет жанр песни - Lied, представляющей собой многоголосную обработку популярных немецких народных мелодий. Изак писал также мессы и мотеты. В его стиле органично соединились традиции нидерландской полифонии с характерными чертами немецкой народной песни. После смерти Изака его место занялЛюдвиг Зенфль (1492-1555) – ученик Изака, практически первый крупный немецкий композитор-полифонист. Он родился в Цюрихе, затем стал певчим и помощником Изака в придворной капелле Инсбрука, а потом и ее руководителем. С 1523 года жил в Мюнхене, где был капельмейстером придворной певческой капеллы. Многие его сочинения были опубликованы – мессы, мотеты, песни (carminum– как называл их сам композитор). Зенфль обладал высоким мастерством полифонической обработки народнопесенных мелодий. Современники называли его «принцем немецкой музыки».

Среди других немецких композиторов выделяются Иоганн Вальтер (1496-1570),Ганс Лео Гаслер (1564-1612).

Михайлов А. Д. Поэзия Плеяды

История всемирной литературы: В 8 томах / АН СССР; Ин-т мировой лит. им. А. М. Горького. - М.: Наука, 1983-1994.Т. 3. - 1985. - С. 255-263.

Третью четверть XVI в. - годы царствования Генриха II (1547-1559), Франциска II (1559-1560) и Карла IX (1560-1574) называют не их именами, а эпохой Плеяды или чаще - временем Ронсара. Эти десятилетия отмечены господством ронсаровской школы, положившей начало новой французской поэзии и драматургии. Все самое талантливое в литературе тех лет группировалось вокруг Плеяды, возглавленной Пьером де Ронсаром и Жоашеном Дю Белле. Впервые это название было дано группе поэтов в 1556 г. в одном из стихотворений Ронсара, как бы в память о «плеяде» из семи эллинистических поэтов III в. до н. э., группировавшихся вокруг Ликофрона, Феокрита и Гомера Младшего. С годами состав французской Плеяды менялся. В нее вошли и виднейший ученый-эллинист эпохи, учитель Ронсара и его друзей Жан Дора (1508-1588), и тонкий лирик, живописец природы Реми Белло (1528-1577), и своеобразный поэт и драматург Этьен Жодель (1532-1573), и певец любви, а также музыкант и теоретик стиха Жан Антуан де Баиф (1532-1589), и поэт-неоплатоник, близкий к Лионской школе, Понтюс де Тийар (1521-1606). В первые десятилетия существования Плеяды к ней примыкали Жак Пелетье (1517-1582), Гийом Дезотель (1529-1581), Оливье де Маньи (1520-1561), Жак Таюро (1527-1555), Жак Гревен (1539-1570), Жан Пассера (1524-1602), Амадис Жамен (1538-1592) и многие другие. Если некоторые поэты эпохи и не имели непосредственных контактов с членами Плеяды, то испытывали ее влияние, о чем свидетельствует, скажем, творчество бордосца Этьена де Ла Боэси (1530-1563), пуатевинок Мадлены (1520-1587) и Екатерины (1542-1587) де Рош.

Теоретические положения Плеяды были изложены в трактатах, предисловиях, поэтических посланиях. Первое место и по времени, и по значению принадлежит здесь «Защите и прославлению французского языка» (1549) Жоашена Дю Белле. Во Франции трактатов по поэтике было немало в Средние века, за год до манифеста Плеяды появилось «Поэтическое искусство» Тома Себилле (1512-1589), подводившее итог достижениям школы Маро и полное ощущения необходимости перемен. Пафосом обновления был пронизан и манифест Плеяды, хотя Дю Белле не отрицал ни заслуг Маро и его последователей, ни весомости национальных эпических традиций, которые могли стать источником новых художественных импульсов. Уже перед непосредственными предшественниками Плеяды стоял вопрос о создании национальной поэтической школы. Об этой задаче, взятой на себя соратниками Дю Белле и Ронсара, и было сказано в «Защите и прославлении французского языка».

Плеяда самоопределилась как единая национальная поэтическая школа, противопоставив себя пережиткам Средневековья - многочисленным провинциальным группировкам и кружкам с их приверженностью к старым лирическим формам, узостью тематики, с их неумением опереться на античный опыт и на традиции итальянского Ренессанса. Забота обо всей французской литературе во имя возвеличенья и славы Франции отличает деятельность Плеяды с первых же ее шагов. Это отразилось и в защите французского языка как полнокровного языка литературы. В защите возможностей родного языка, разумеется, не нужно видеть осуждения латыни. Знатоки античной культуры, поэты Плеяды понимали величие переворота, вызванного изучением писателей Древней Греции и Рима, для европейской культуры. Они были не против латыни, но за родной язык. Дю Белле обрушивался на плохих французских поэтов, не развивающих свой язык, а лишь портящих его. Дю Белле и Ронсар советовали обильно черпать языковые богатства не только из сокровищницы античности, но и из провинциальных диалектов. Таким образом, в манифесте Плеяды еще не было характерного для классицизма и новой фазы развития национального сознания стремления к языковому монизму. Существенно для теории Плеяды понимание языка как искусства. Языки, по Дю Белле, создаются людьми; а раз так, то и их совершенствование - дело людей; поэзия признавалась высшей фермой существования языка, следовательно, и основная тяжесть совершенствования языка выпала на долю поэтов.

Основной источник обновления языка и литературы Плеяда видела в «подражании». Понятие подражания, восходившее к аристотелевскому понятию «мимесиса» (подражание, имитация, но и воспроизведение в искусстве), имевшее огромное значение для всей эстетики XVI в., у Дю Белле многопланово. Он отвергает буквальное следование оригиналу, требует подражать не букве, а духу, не языку, а стилю: «И так же, как для древних было особенно похвально хорошо сочинять, так же полезно подражать, особенно для тех, чей язык еще недостаточно обилен и богат». Для Дю Белле античная литература - это пример величайшего подъема поэтического мастерства. Дю Белле призывал создавать свою национальную поэзию, которая бы не уступала по своим литературным достоинствам поэзии античной.

Античность, с точки зрения Дю Белле, могла предоставить французской поэзии свои жанры и формы. Одни из них были затем действительно усвоены, другие, например пиндарическая ода, не привились и остались на стадии опытов. Плеяда также призывала активно заимствовать достижения ренессансной литературы Италии. Трактат Бембо, реформатора итальянской поэзии, «Рассуждение в прозе о народном языке» (1525) был известен ученикам Дора, а «Диалог о языках» (1542) Спероне Сперони, ученика Бембо, был использован Дю Белле при написании «Защиты». Иное понимание искусства, как подражания природе, прямо восходящее к «Поэтике» Аристотеля и предвещающее классицизм, появляется в теоретических высказываниях членов Плеяды в 60-е годы и позднее, например, в трактате Ронсара (1565) и уже совсем определенно - у Воклена де Ла Френе (1605).

Дю Белле и Ронсар, разрабатывая новую теорию, опирающуюся на античную систему жанров, уделяли внимание выразительным функциям слова. Это отвечало их представлению о литературе как о высоком искусстве, противостоящем «умению» рифмачей, пишущих по заказу. В этом вопросе Плеяда подготавливала классицизм - Ронсар в своем «Поэтическом искусстве» требует выбора и меры, лаконичности и законченности формы, советуя избегать «манеры итальянцев, которые нагромождают обычно четыре или пять эпитетов в одном стихе».

Теория Плеяды требовала также от поэта постоянного труда. Следом за Горацием, чье «Послание к Писонам» оказало большое влияние на Дю Белле, «Защита» советовала не торопиться с обнародованием произведений, а без устали шлифовать и отделывать их стиль. Однако ученость и трудолюбие не принесут плодов, если поэт не будет «посещаем музами»; теория поэтического вдохновения строится Плеядой в соответствии с учением Платона, утверждающим, что поэты - выразители нисходящего на них божественного вдохновения. Содержащаяся в «Защите» теория поэтического вдохновения была направлена прежде всего против официальных стихотворцев, готовых писать стихи по требованию - в нужном духе и в нужном стиле. Тем самым утверждалась мысль о высоком назначении поэта-творца. Дю Белле ставил деятельность поэта в один ряд с подвигом полководцев, строителей, ученых. Поэт должен был заставить читателя «негодовать, успокаиваться, радоваться, огорчаться, любить, ненавидеть».

Поэзия больших мыслей, высоких чувств, каковой представлялась французская литература реформаторам Плеяды, не могла отгораживаться от жизни, и Дю Белле, продолжая в данном случае традиции Рабле, напоминал: «Хочу я также предупредить тебя, чтобы ты навещал иногда не только ученых, но и всякого рода рабочих и ремесленников - моряков, литейщиков, живописцев, граверов и других - и знал бы их изобретения, наименование материала и его назначение, употребляемые в их искусствах и ремеслах».

Дю Белле не мог предвидеть, что наиболее ценным будет вклад Плеяды в области лирики, и считал создание национальной эпопеи основной задачей французской поэзии (теорию эпоса, намеченную в «Защите», разработал в 1572 г. Ронсар в предисловии к «Франсиаде»).

С приходом Плеяды появляется новый тип литератора. Писатели становятся менее зависимыми не только от жизни и вкусов мелких дворов, но и от королевского двора, с которым они были вынуждены на практике связывать свое представление о национальном единстве. Среди поэтов школы Ронсара немало ученых (Дора, Пелетье), есть представители «свободных профессий» (например, живописец Никола Денизо), но много людей из служилого, часто беспоместного дворянства. Без особой натяжки можно сказать, что Ронсар, Дю Белле и их последователи отражали интересы широкого слоя французской интеллигенции, воспитанной на гуманистической культуре европейского Возрождения.

Творчество поэтов Плеяды и их последователей подтвердило плодотворность предложенной Дю Белле реформы. Осуществлена она была быстро, а сопротивление противников оказалось незначительным и было сломлено дружным натиском молодых соратников Ронсара.

В 1549-1553 гг. творчество поэтов Плеяды в наибольшей степени соответствовало идеям «Защиты». Любовная лирика развивалась под воздействием итальянского петраркизма; таковы были первые сонетные циклы Дю Белле (1549-1550) и Ронсара (1552-1553), книга Тийара «Любовные заблуждения» (1549-1551), цикл Баифа «Любовь к Мелине» (1552). Книги Ронсара и Дю Белле открыли французам многообразие поэзии Пиндара, Горация и Вергилия. В первые годы существования Плеяды ее члены стремились в своей творческой практике сблизиться с античными и итальянскими образцами, создать на родном языке нечто им адекватное. Это, конечно, вело к известной утрате собственной индивидуальности, однако, освоив античное и итальянское наследие, Ронсар и Дю Белле смогли создать глубоко оригинальную лирику, открыть перед поэзией новые горизонты.

Короткий период ученичества заканчивается. Новые сонетные циклы Ронсара (1555-1556), «Любовь к Франсине» (1555) Баифа говорят о повороте к простоте и искренности. В годы, предшествовавшие началу религиозных войн, т. е. до 1562 г., поэты Плеяды создают большинство своих лучших книг: выходят три итальянских сборника Дю Белле, «Гимны» и «Королевская роща» Ронсара, его же новые оды и сонетные циклы; Жодель пишет пьесы и публикует сборник стихотворений (1558). Выходят книги Пелетье, Лаперуза, Белло, Маньи и других поэтов, связанных с Плеядой. Поэты Плеяды, достигнув слияния национальных традиций с гуманистической культурой Италии, обращаются к «поэзии действительности», создавая замечательные образцы возрожденческой лирики.

В последующие годы в обстановке религиозных войн и Контрреформации заметно меняется общественное положение членов Плеяды, одни из них (Ронсар, отчасти Баиф) становятся придворными поэтами, пишут стихи «на случай», участвуют в придворных празднествах; другие, напротив, занимают осуждающие по отношению к властям позиции (Жодель). К середине 60-х годов Ронсар и Плеяда признаны повсеместно (в 1556 г. в «Апологии Геродота» Анри Этьен употребил глагол «плеядизировать»), но в 60-е годы появляется не так уж много значительных произведений Плеяды; среди них следует отметить политические «Рассуждения» (1562-1563) Ронсара, цикл его «Поэм», книгу Реми Белло «Сельская поэма» (1565), последний яркий образец пейзажной лирики школы, поэтический сборник Баифа «Мимы», а также своеобразные любовные стихи Жоделя.

В годы царствования Генриха III (1574-1589) поэты Плеяды отступают на второй план. Любимцем двора становится манерный и вычурный Филипп Депорт. Модным делается неопетраркизм, одна из разновидностей маньеризма. Новые веяния не проходят даром для Плеяды, и у самого Ронсара в прекрасном позднем цикле «Сонеты к Елене» (1578) ощущается внутренняя борьба ренессансного художественного мировосприятия и вырастающего из него классицизма с тенденциями барокко.

Плеяда дала мировой поэзии двух замечательных лириков - Жоашена Дю Белле и Пьера де Ронсара.

Дю Белле (1522-1560) принадлежал к старому дворянскому роду, известному с X в. Близкие родственники поэта Гийом Дю Белле (1491-1543) и его брат Мартин (1495-1559) были военными деятелями и политиками, а третий их брат, кардинал Жан Дю Белле (1492-1560), - дипломатом; он писал латинские стихи, покровительствовал поэтам и писателям, был в дружеских отношениях с Рабле. Жоашен принадлежал к бедной младшей линии рода, был хилым, часто болел и рано умер. Однако его жизнь была бурной, наполненной гуманистическими штудиями, дальними странствиями и трудом. Интерес к литературе проснулся в нем рано: в 1547 г. Ронсар увлекает его в Париж, где Дю Белле и заканчивает гуманистическое образование. В 1549 г. одновременно с «Защитой» выходит и его сонетный цикл «Олива» и цикл од «Лирические стихи». Здесь молодой поэт следует предписаниям своего манифеста; первые сонеты «Оливы», совершенные по форме, несколько холодны: образ идеальной возлюбленной, созданный, вне всякого сомнения, в подражание Петрарке, нередко лишен теплоты, а переживания поэта - неподдельной искренности. Ранние стихотворные опыты Дю Белле ценны введением в литературу новых жанров, перестройкой образной системы. Но прежде всего это были произведения, отмеченные печатью истинного таланта. Рядом с вещами, написанными в подражание итальянским петраркистам, встречаются сонеты и оды, в которых отразилась современная поэту эпоха, сквозь условный поэтический язык пробивалось подлинное любовное чувство.

Слова возвышенны и ярки, А все - притворство, все - слова, Горячий лед. Любовь мертва, Она не терпит мастерства. Довольно подражать Петрарке! (Перевод И. Эренбурга)

Не мните вы, что все окрест мертво, Колонны рухнули, не мастерство, Обманчивому облику не верьте; Вот он - веками истребленный Рим, Он воскресает, он неистребим. Рожденный страстью, он сильнее смерти. (Перевод И. Эренбурга)

Современному Риму посвящен сборник сонетов «Сожаления». Италия не только как земля классической древности, но и как колыбель Возрождения обладала огромной притягательной силой для всех европейских гуманистов. Понятно и волнение Дю Белле, впервые ступившего на священную землю, и его разочарование, чувство горечи и удивления, которое охватило поэта при виде современного ему папского Рима. Дю Белле был поражен духом корысти, каким было пропитано папское окружение, заражавшее весь город продажностью и развратом. Критика папского Рима в «Сожалениях» лишена теологической оболочки. Гуманистический, далекий от католической ортодоксии взгляд Дю Белле на религиозные разногласия сближает поэта с позициями самых передовых людей того времени. Отвергая антигуманистическую, реакционную Контрреформацию, олицетворением которой стал для него Рим папы-мракобеса Павла IV, санкционировавшего массовое запрещение книг, Дю Белле критически отнесся к протестантизму с его «мирским аскетизмом» и идеалом «добродетельного накопления». Отсюда - мысль о веротерпимости, постоянно возникающая на страницах «Сожалений». Обрушив на папский Рим мощь своего сатирического таланта, Дю Белле противопоставил «вечному городу» образ родины, еще более милой в разлуке. Этот образ складывается у поэта из двух частей: это и скромная провинция Анжу, и государство, славное и могучее своей многовековой историей. Элегическая тоска окрасила сборник Дю Белле, сделав из него замечательный памятник ренессансной лирики:

Я отдал бы весь блеск прославленных дворцов, И все их мраморы - за шифер кровли старой, И весь латинский Тибр, и гордый Палатин За галльский ручеек, за мой Лире один, И весь их шумный Рим - за домик над Луарой. (Перевод В. Левика)

Так что ж, не быть людьми, как рыбы жить, как звери? Нет, выше голову! Веселью настежь двери! Пусть боги радости царят у нас в дому! (Перевод В. Левика)

Пьер де Ронсар (1524-1585) был моложе Дю Белле на два года; он родился в семье небогатого дворянина, чьи предки считались выходцами из Венгрии; отец поэта, участник едва ли не всех итальянских походов начала XVI в., был любителем литературы, писал стихи и привил интерес к античности своему сыну. В молодости будущий поэт немало путешествовал, побывал в Англии, Шотландии, Фландрии, Германии. В 1540 г. Ронсар был введен в дом Лазара де Баифа, дипломата, писателя-латиниста и переводчика «Электры» Софокла на французский язык. Здесь Ронсар под руководством Жана Дора вместе с юным Жаном Антуаном де Баифом серьезно изучает языки и античную литературу.

Ронсар после появления первых своих книг сразу становится главой нового направления и «принцем поэтов». В первые годы творческой деятельности он испробовал силы в основных жанрах, предложенных «Защитой». В эти же годы наметились основные темы лирики Ронсара и их специфические решения. Миросозерцание поэта в 40-50-е годы цельно, жизнерадостно, гуманистично. Восприятие природы, человеческих взаимоотношений, любви обнаруживает в Ронсаре человека Возрождения периода расцвета, когда виделось близким осуществление гуманистических идеалов, а унаследованные от античности представления казались уже воплощенными в жизнь. Поэтому ранние стихотворения, например пиндарические оды Ронсара, порой даже перенасыщены реминисценциями из античной мифологии и литературы. Наиболее глубоким было влияние на Ронсара поэзии Горация, чья жизненная философия была родственна идеалам поэта. С античным воздействием сочеталось итальянское. Обширный сонетный цикл «Любовь к Кассандре» (1552-1553) написан под влиянием поэзии Петрарки и его последователей. Но у французского поэта в трактовке любовной темы на первый план обычно выдвигается чувственная сторона переживаний. А если иметь в виду, что одновременно с сонетами создавались оды, совершенно лишенные платонической окрашенности, то станет ясно, что Ронсар воспринял по преимуществу литературную сторону петраркизма - повышенный интерес к утонченной художественной форме, призванной передать перипетии любовного переживания.

Лучшее из того, что было создано юным Ронсаром, - это «Оды», первое издание которых вышло в 1550 г. В них в большей степени, чем в сонетном цикле «Любовь к Кассандре», отразилось характерное для эпохи жизнерадостно-восторженное отношение ко всем проявлениям человеческого бытия, а также к природе, которая стала необычайно близка и понятна людям Возрождения Для Ронсара природа имеет эстетическую и философскую значимость, она не только источник вдохновения, но и наставница в жизни, мерило прекрасного. Именно с творчества поэтов Плеяды во французской литературе возникает настоящая пейзажная лирика. Природа в одах Ронсара неотделима от человека, лирический герой раскрывается лишь на фоне и во взаимодействии с природой, а она дана только в его восприятии. Ронсар подчеркивает зависимость своего поэтического образного мира от природы родного края. Она входит составной частью и в гуманистическую утопию «блаженных островов», этот поэтический и прекрасный приют муз, ученых занятий, дружеского общения и чувственных радостей, куда поэт хотел бы укрыться от угроз окружавшего его мира.

Конечно, в произведениях этих лет на образ природы наслаиваются подражания античным поэтам: среди французских виноградников резвятся дриады и сатиры, а в воды ручейка Беллери смотрятся наяды и фавны. Здесь также сказалась одна из основных черт французского Возрождения - родное, домашнее переплеталось в сознании поэта с общеренессансным, привившимся на французской почве. Своеобразно звучит в первый период творчества Ронсара и тема увядания и смерти, являющаяся у молодого поэта - в духе анакреонтической и горацианской традиции - лучшим доводом в пользу наслаждения жизнью Поэтому тема смерти под пером Ронсара утрачивает религиозно-моралистическую тенденцию, свойственную поэзии Средневековья.

Переход к «поэзии действительности», наметившийся в ранних сборниках, был закреплен в двух циклах, посвященных Марии. Новые задачи потребовали от поэта нового стиля. В стихотворении «К своей книге», замыкающем сборник 1556 г., Ронсар писал, что теперь его манерой будут не «возвышенные стихи», а «прекрасный низкий стиль, доступный и приятный, как писал Тибулл, искусный Овидий и опытный Катулл». Ронсар действительно находит более простые и разнообразные формы выражения своего лиризма. Тематика книги также делается более разносторонней. Углубляется и понимание природы. Ронсар приближает природу к человеку, «одомашнивает» ее. Внешний мир наполняет теперь сонеты и оды, и миру чувств и переживаний приходится несколько потесниться. Тон стихов становится более спокойным. Этому соответствовал и двенадцатисложный александрийский стих, заменивший более порывистый десятисложник сонетов к Кассандре и в дальнейшем ставший основным размером классицистической драматургии и высокой поэзии во Франции.

Образ возлюбленной, к тому же простой девушки, складывается из отдельных штрихов, возникает из всеохватывающего ощущения весенней чистоты и свежести; он строится вне отрыва от картин радостной природы. Простота и естественность - вот что привлекает поэта в его возлюбленной. Поэт рисует ее без приукрашивания и ухищрений, такой, какой он увидел ее однажды майским утром. Ронсар изображает Марию за повседневными занятиями, в кругу семьи, в лесу, за работой. Теперь возлюбленная обитает не среди нимф в чудесном лесу, но ходит среди грядок салата или капусты, среди цветов, посаженных ее рукой. Образ ее дан в движении, тогда как раньше динамичной была лишь любовь поэта, ее движения оказывались в центре внимания.

Концепция любви как кульминационного пункта жизни, как весны человека органически входит в жизненную философию поэта. Ронсар хотя и не обладал стройной философской концепцией, в двух своих книгах «Гимнов» (1555-1556) он смело ставит философские и научные проблемы. Гармонии космоса поэт ощутимо противопоставляет неустроенность земной жизни, ее дисгармоничность. «Гимны» Ронсара, подхватывая некоторые тенденции, наметившиеся уже в «Одах», закладывали традиции высокой философской поэзии. Все настойчивее звучит в поэзии Ронсара мысль о несовместимости гуманистических идеалов и действительности середины XVI в., все упорнее глава Плеяды подчеркивает враждебность двора его мечте о «земном рае». Некий компромисс между прекрасной картиной «золотого века» и действительностью поэт находит в сельской уединенной жизни с ее несложным, «естественным» бытом. Эта очередная утопия, на которые была столь щедра эпоха Возрождения, противоречила провозглашенной самим поэтом гражданственной миссии литературы, и на третьем этапе творчества поэта, в «Рассуждениях», это противоречие, казалось, разрешилось в пользу гражданственности.

Наступление нового периода творчества Ронсара совпадает с началом религиозных войн. Ронсар может считаться одним из зачинателей традиции политической поэзии, проникнутой духом патриотизма, и в известной мере предшественником д’Обинье, хотя произведения двух поэтов - католика и гугенота - различны по пафосу. Осознание себя как части нации, как ответственного за судьбы страны - основная черта «Рассуждений», побудительная причина их написания. Это уже не просто былая безмятежная любовь к местам, где поэт провел детство. Национальные чувства шли рука об руку с чувствами художника. Повествуя о невзгодах страны, Ронсар оставлял язык религиозной полемики и создавал конкретные картины действительности. «Рассуждения» во многом обогатили эпическую традицию, оставив в наследство классицизму систему поэтических средств и приемов в таком важном жанре, как послание.

После 1563 г. Ронсар вновь отходит от непосредственно политической проблематики, посвятив десятилетие работе над «Франсиадой» и над произведениями малых жанров (сценарии придворных балетов, девизы и мадригалы для маскарадов). В эти же годы Ронсар утвердил на французской почве античную эклогу, также получившую в следующем веке большое распространение в поэзии классицизма. В эллегиях и эклогах глубоко личное, взволнованное восприятие природы сочетается с умелыми, скупыми и точными описаниями ее красоты.

Во «Франсиаде» (первые четыре песни были изданы в 1572 г.) Ронсар сделал попытку создать национальное эпическое произведение, поэму о Франции, используя традиции античной эпопеи, итальянский опыт, отчасти национальное эпическое наследие. В целом поэма оказалась неудачной, но в эпопее Ронсара есть места, отмеченные мастерством и оригинальностью. «Франсиада» оказала воздействие на все эпические произведения классицизма - вплоть до «Генриады» Вольтера. Однако важнейшим произведением последнего периода творчества Ронсара была не суховатая эпическая поэма, а созданный в конце 70-х годов поэтический цикл «Сонеты к Елене».

Цикл этот создавался в сложных условиях. В литературе все большее распространение получали маньеристские тенденции, принявшие внешнюю форму неопетраркизма. В цикле Ронсара берет верх другая тенденция - это классицизм, предпосылки которого уже начинают складываться. И хотя в сонетах Ронсара можно обнаружить манерность и изысканность, идущие от неопетраркизма, стремление к точности и лаконичности, замечательное чувство меры берут верх. Поэт все так же воспевает скромные радости бытия, но теперь его горацианский призыв спешить наслаждаться жизнью звучит порой не только элегически, но и со скрытым трагизмом. С поразительным обаянием нарисован образ возлюбленной, которая одновременно и осязаема, реальна, и бесконечно далека.

К циклу «Сонеты к Елене» примыкают несколько стихотворений, созданных поэтом в последний год жизни. Острота переживания достигает в них необычайной силы. Ронсар сурово, правдиво и твердо воссоздает свой ужас перед небытием:

Я высох до костей. К порогу тьмы и хлада Я приближаюсь глух, изглодан, черен, слаб, И смерть уже меня не выпустит из лап. Я страшен сам себе, как выходец из ада. Поэзия лгала! Душа бы верить рада, Но не спасут меня ни Феб, ни Эскулап. Прощай, светило дня! Болящей плоти раб, Иду в ужасный мир всеобщего распада. (Перевод В. Левика)